Оба от души рассмеялись.
– А как насчёт твоей семьи, Марибэ? Ты из самого Бильбао или из провинции?
– Я из Бильбао, столицы Бискайи – страны Басков. Я из басков в восьмом поколении, чем очень горжусь. А ты знаешь, что значит быть баском?
– Думаю, что да, – ответил Аркадий. – Я помню, что в Аргентине символом устойчивости была голова баска в берете, по которой били молотком, но она и не думала поддаваться.
Они снова расхохотались.
– Конечно, здесь речь идёт о «твердолобости», об упрямстве, – добавила Марибэ, смеясь. Аркадий кивнул.
– Пожалуйста, расскажи мне о себе, о своём народе, о своей семье. Кого ты оставила на своей родине, Марибэ?
– Всю свою семью. Мой отец умер, когда мне было всего четырнадцать лет. Но на родине у меня остались мать, три сестры и два брата. Я самая младшая.
– Ты самая младшая, а я самый старший. У меня есть брат и сестра. Они здесь, в Одессе. Мои родители работают в другом детском доме.
– Значит, они тоже говорят по-испански?
– Конечно. Мой отец врач, а мать бухгалтер.
– Да, это замечательно – быть с семьёй, – сказала Марибэ. – Мне очень повезло с моей. Знаешь, семья моего отца была довольно состоятельной. Но отец ушёл из жизни молодым. Ему посмертно полагалась часть семейных денег и имущества. Однако остальные братья взяли всё в свои руки и не очень-то стремились помочь моей матери, которая осталась с шестью детьми на руках и без средств. Так наша семья опустилась по социальной лестнице до уровня кустарей и рабочих. Нам пришлось жить очень скромно. Было не до оперы. Я даже не смогла стать врачом, как хотела. Я – простая медсестра.
– Так это же замечательно. Я очень уважаю твою профессию. Я вижу, что сёстры милосердия обычно обладают решительным характером наряду с человечностью и душевностью. Ведь вам достаётся самое сложное из профессии медика.
– Спасибо. Но мне также нравится искусство, нравится петь. И я с удовольствием познакомлюсь с оперой и с твоей тётей.
В другой раз они снова разговорились о своих семьях.
– Помню, нам с братом Рафой, так как мы были самыми младшими, мама запрещала возвращаться домой с танцев позднее девяти вечера. Если мы опаздывали, нас оставляли без ужина. Я не возражала, а вот мой брат очень переживал. На следующий день он просыпался голодным, как лев. Покончив с завтраком, он всё равно следовал на кухню с большим куском хлеба. Пока мама не замечала, он макал хлеб в масло на пустой сковороде и собирал по кругу всё оставшееся, подшучивая: «Лучше дать круг здесь, чем по Гран-Виа». Это главная улица Мадрида, – рассказывала Марибэ.