Аркадий украдкой взглянул на преобразившееся лицо девушки. Он заметил, что, хотя на её губах сияла искренняя улыбка, глаза отражали плохо скрываемую грусть. Сделав паузу, она продолжила почти шёпотом:
– На моей родине произошло и продолжает происходить много ужасных вещей. Например, тот страшный день в Гернике…
Голос девушки, казалось, совсем угас. Тогда Аркадий осторожно подбодрил ее:
– Расскажи мне, Марибэ, расскажи об этом. В официальной информации не было подробностей.
После некоторого молчания девушка начала:
– Я не видела этого своими глазами. Я была в Бильбао, когда это случилось. Я узнала об этом со слов моего брата Рафы, который находился совсем рядом с Герникой, в доме своего друга. Дом как бы нависал над городом в лесистой части горы. Они оба видели всё сверху. 26 апреля – день чёрный, как совесть нацистов. Но сомневаюсь, что у них вообще что-то от совести осталось. Друзьям чудом удалось выбраться из этого ада. Мой брат рассказал мне обо всём.
Марибэ сделала небольшую паузу.
– Мой брат и его друг Чечу остались в доме одни. Кажется, они только что закончили есть и вышли из кухни, чтобы понаблюдать за происходящим на городской площади. Надо ли говорить, как здорово смотреть на праздник сверху! Было воскресенье, людей полным-полно. Из окна дома мужчины внизу в своих чёрных беретах походили на булавки, воткнутые в землю. По словам брата, женщин было больше, чем мужчин. В основном это были жительницы пригородных деревень. Они шли с ярмарки со своими детьми – маленьких несли на руках, а старших вели рядом с собой. Где-то можно было увидеть, как люди ели, где-то – как танцевали. Везде слышались шутки и смех. Это был популярный фестиваль, как и многие другие, с музыкой и весельем. Я тоже раньше видела много таких праздников.
На лице Марибэ появилась лёгкая улыбка, но тут же исчезла. Она продолжала:
– Мало кто обратил внимание на одинокий самолёт, вдруг появившийся из-за гор. Он дал нескольких витков над городом и исчез в чистом небе. Мой брат видел его, но это не насторожило. Внезапно они услышали шум уже нескольких приближающихся самолётов. Вскоре они увидели рой самолетов, их было десять или больше. Рафа сказал, что это были немецкие «Мессершмитты». Сначала они низко пролетели над гулявшими. Многие подняли головы и равнодушно посмотрели на них. Другие продолжали следить за самолётами. Кто знает, что подумали тогда люди. Рафа, например, подумал, что это мог быть военный манёвр, попытка запугивания или какая-то другая причина. То, что произошло потом, нельзя было предугадать.