– Не обязательно, что ты заболеешь. Это совсем не обязательно. Успокойся, мое сокровище. – И после неловкой паузы предложил: – Я помогу тебе принять ванну и лечь отдохнуть. Думаю, сейчас это тебе нужнее всего.
Голос Давида звучал озабоченно и нежно, и Софье стало легче.
– Ты прав. Это единственное, что можно сделать пока. А Арик? – Софья направила вопрошающий взгляд в сторону няни.
– Не беспокойся, у нас опытная няня. Я попрошу её принести тебе еду и пусть продолжит присматривать за маленьким Ариком. Я тоже буду начеку. А ты купайся, ешь и отдыхай.
– Я не голодна. У меня болит всё тело и голова. Я всё ещё напугана. Ты сам поешь и позаботься о нашем мальчике. Не хочу к нему даже подходить. Я приму ванну и лягу спать. Надеюсь, последствия этого укуса не будут серьёзными.
Только после того, как с помощью няни сожгли одежду, Софья погрузилась в ванну, и её измученное тело обрело, казалось, новую жизнь. Она даже смогла насладиться влажной тяжестью своих каштановых волос, рассыпавшихся по плечам и спустившихся по спине до пояса.
Кто бы мог подумать, что очень нескоро она снова сможет ощутить их приятную весомость.
* * *
В течение нескольких недель тифозная лихорадка удерживала Софью вдали от враждебности внешнего мира. Но путешествие между жизнью и смертью сопровождали многочисленные видения. Некоторые из них были ещё страшнее реальности.
Вот великолепная и шумная свадьба. Все поздравляют, все улыбаются. Она выходит под руку с Давидом. В ручном зеркале видит свой рот и два отсутствующих зуба. Вместо них-две кровоточащие дырки. Её красивое лицо обезображено, платье окрашено в пунцовый цвет. Поток слёз душит. Но семья Давида рассматривает её с негодованием. Свекровь сурово спрашивает:
– Что всё это значит?
Она не знает, не понимает… Она только стонет и плачет…
Нет, уже не плачет. Теперь она сияет в кружевном одеянии. Рядом с её кроватью люлька. А внутри крошечное тельце, которое то спит и спит, а то ест и ест. Входит Давид в сопровождении своей матери, одетой во всё чёрное. Почему в чёрном? Что-то внутри сжимается. Давид обращается к ней, но она смотрит только на свекровь. Потом переводит взгляд на кроватку. Теперь в ней три младенца. Софья бросается к кроватке. Крик ужаса вырывается откуда-то изнутри. Между двумя малышами лежит третий, изуродованный и залитый кровью.