Книга лежала там, будто не двигалась. Чёрный переплёт. Никаких новых меток.
Но когда он её открыл, сердце пропустило удар:
«Он возвращается. Конечно, он возвращается.
Потому что есть вещи, которые не отпускают.
Потому что теперь – книга ждёт.»
Он принёс авторучку. Не карандаш, не перо, а именно ручку – с чёрными чернилами, «Звезда», 1987 года. Таких больше не делали, он покупал остатки в переходе у метро «Горьковская», у старика с потрёпанной тележкой.
Книга лежала перед ним на столе, как вызов.
Он надел перчатки, потом передумал и снял. Чувствовал: нужно прикосновение кожи.
Открыл.
Текст был свежий – будто только что напечатан, но явно написан вручную. Чернила чуть впитывались в плотную бумагу, сероватую, с рельефом, как у древних инкунабул.