Черный список Петроградки: Оставшиеся. Книга 2 - страница 3

Шрифт
Интервал


Я живу среди стеллажей, которые не имеют конца. Их материал – не дерево и не сталь. Они из грубой памяти. Потёртые, будто ими пользовались тысячи рук. Между полок – тени, шорохи. Иногда кажется, что они дышат.

На полках – не книги. Только карточки.


Имя. Место. Последний выбор.


И – гриф: ОСТАВЛЕННЫЙ.

Я не всегда знал, что это значит.


Но теперь понимаю: оставленный – это не тот, кого забыли.


Это тот, кто сам не решился вспомнить себя до конца.

Петля держит таких. Притягивает их, как шкатулка с тайником. Снаружи – всё выглядит спокойно: кусочек улицы, лоджия, стена, мокрый дворик. Но внутри каждого – невыносимое: момент, когда надо было сказать правду. Сделать шаг. Попросить прощения. Закончить начатое. Принять то, от чего они бежали.

Седьмое зеркало – это не ловушка. Оно не заманивает.


Оно показывает.


Оно зовёт подойти – чтобы ты увидел то, что прятал от себя всю жизнь.


И, если сможешь – прошёл сквозь.

Но… у большинства не хватает силы.

Они делают шаг назад.


Прячут глаза.


Отворачиваются.


И тогда – остаются. Не в зеркале. Не в мире. А между.

Каждый день я слышу, как они ходят. Кто-то бродит по лестничным пролётам, ищет ту самую дверь, которую когда-то не открыл. Кто-то сидит у лужи и смотрит, как отражение от волн искажает его лицо – он боится, что увидит то же, что в зеркале. А кто-то просто сидит. Молча. Потому что любое движение – это снова боль.

Есть те, кто пытается выбраться. Годами.


Они строят карты из трещин на стенах.


Засекают фазы луны – хотя она здесь никогда не двигается.


Разговаривают со стенами, как с людьми.


Срывают обои – и находят свои же старые письма, те, что никогда не отправили.

И всё равно – остаются.

Я записываю их. Потому что они не мёртвые.


Их ещё можно вспомнить.


И если когда-нибудь кто-то снаружи увидит эту хронику – может быть, что-то внутри дрогнет. И дрогнет у них тоже. Потому что петля не вечна. Она держится лишь на повторении.

Разорви повтор – и она ослабнет.

Вот почему я пишу.


Вот почему здесь – каталог.


Вот почему на каждом листе – имя, даже если никто его не помнит.

И вот почему, если ты читаешь это, знай:


ты уже ближе, чем те, кто отвернулся.

Смотри в зеркало.


До конца.

– А. Снежнов


Хранитель памяти,


Сторож книжной тени,


Библиотекарь Оставленных

Глава 3. Участковый Стас Васильев

Инструкция

06:00.


Будильник звонит – коротко, хрипло, будто кашляет. Старенький «Электроника-21» на тумбочке, экран мутный, кнопки забиты пылью. Стас Васильев открывает глаза. Смотрит в потолок, потрескавшийся от времени. Лампочка мигает над головой, и каждый раз, когда она вспыхивает, тени мебели ложатся на стены иначе – будто двигаются.