– Я же не знала! Вчера только узнала, леди Далиан подсказала, простите.
– Эй, без жертвенности и без лишних извинений, гусыня, – он беззлобно улыбнулся и щелкнул меня по лбу. – Здесь так не принято. Тин научит тебя, но продержись до ее приезда. Вот одна из причин моей нелюбви к человечкам, – проворчал лорд Стаури. – Старайся не высовываться лишний раз из комнаты.
Я поморщилась. Моя комната – место, где, напротив, лишний раз даже бывать мне не хотелось. Естественно, жаловаться я никому не собиралась, не убьют, и то хорошо, а так, хотя бы родители в безопасности и царство наше.
– Спасибо, – произнесла, рассматривая рунную вязь на манжетах своей кофты. Кажется, о спокойной жизни стоит забыть.
– Отработаешь, – ехидно ответил Алекс Стаури.
– Закатного дня, ваше высочество и леди.
Невысокий, как и все представители данной расы, нимф отвесил едва заметный поклон. Лазурного цвета пиджак, являвшийся частью униформы, слегка натянулся при этом движении.
– Вечернего сумрака, господин Эммерик, – ответил Алекс, величественно кивнув.
– Безлунных ночей, господин Эммерик, – с вежливостью произнесла я.
Он приподнял губы в улыбке, поправляя синее жабо. Платиновые волосы, аккуратно уложенные в тугой хвост, оголяли острые, даже острее, чем у эльфов, уши.
– Какой кабинет предпочтете? – он обратил водянистый взгляд на Алекса.
– Какие свободны?
– Для вас освободим любой, – видно, нимфу не хотелось прогонять посетителей с насиженных мест, и я понимала его. Это некрасиво и невежливо, кем бы там ни были Стаури.
– Какие. Свободны, – от такой интонации демона мне стало не по себе, но хоть здесь не стал проявлять эгоистичные замашки, прогоняя гостей.
– Прошу прощения, ваше высочество, – нимф прозрачными когтями незаметно подцепил кружевной манжет. Нервничал.
На Алекса посмотришь, сразу паника начинается от этого выражения лица. А лицо у него, между прочим, являлось помесью эльфийской и демонической сущностей. Вроде и черты лица напоминали народы леса, но нежности в них не было, здесь доминировало наследие Стаури. Выразительные скулы на благородном лице и общий снисходительный взгляд лишь выражали его презрение ко всему окружающему. Особенно профиль лица с ровным носом, который идеальнее многих женских, в том числе и моего. Волосы у него, в отличие от преобладающей части населения, короткие, он не любил заплетать их в длинные косы и собирать в хвосты, а цвет их такой же обсидиановый, как трон императора.