– Идём, – прошептал он. Они шаг за шагом вышли из комнаты. Макс, сдерживая дрожь, медленно открыл заднюю дверь. Скрипнула петля – будто ножом по сердцу. Оба замерли. За стеной – тишина, только храп. Макс выдохнул. – Быстрее, – шепнул он.
Они выскользнули в тёмный двор, где пахло мокрой травой. На небе светила бледная луна. Лизи сбилась с дыхания, сердце колотилось так, что в ушах шумело. Она споткнулась о камень, едва не упав, но Макс схватил её за руку. – Держись за меня, – сказал он. – Не отпускай.
Через калитку, вдоль тропинки. Лизи думала только об одном: мама, прости… мама, прости… Перед глазами вставали её руки, тёплый голос, запах духов.
Когда они вышли к дороге, ноги подкашивались. Макс поднял руку, махая остановившемуся фургону. Мужчина за рулём открыл окно. – Куда вам, ребята? – В город, – быстро сказал Макс. – Пожалуйста.
Лизи обернулась. Вдалеке, где-то там, за деревьями, стоял их дом – мрачный силуэт. Она сжала рюкзак, вздохнула. – Прощай, мама, – прошептала она. – Поехали, Лиз, – сказал Макс, помогая ей залезть в машину.
И когда фургон тронулся с места, сердце Лизи стучало уже не от страха, а от надежды. Они были на пути. Пусть неизвестном, пусть страшном – но это был путь прочь от ужаса.
Фургон нёсся по тёмной дороге, фары выхватывали из темноты обочины, деревья, редкие указатели. В кабине пахло бензином, курткой водителя и дешёвым освежителем воздуха. Лизи сидела, прижавшись к окну, и смотрела в темноту, за которой начиналась новая жизнь – и где растворялась старая. За стеклом мелькали образы. И вдруг – как будто невидимая рука вытянула из её памяти то, что давно пряталось глубоко внутри. Вот мама – смеющаяся, молодая, счастливая, с длинными волосами, которые Лизи любила заплетать в косу. Папа, с мягкими глазами, сажает их с Максом на плечи, и они идут в парк, покупая мороженое, бегая наперегонки по зелёной траве. Мамин голос звенит где-то рядом: – Мои любимые, мои маленькие…
Щёлк! Картинка меняется. Мама усталая, с мешками под глазами, с трясущимися руками наливает чай, проверяет уроки, целует их, хотя сама едва держится на ногах после трёх работ. – Всё будет хорошо… всё будет хорошо… – повторяет она, будто молитву.
А потом —Отчим. Его тяжёлый взгляд, его голос, запах алкоголя, сжатая до побелевших костяшек рука матери, и – мама на полу, мама с синими кругами под глазами, мама, которая больше не говорит «всё будет хорошо».