Некоторые мои старые друзья, которые зарабатывали на жизнь нечестно, предлагали мне работать с ними. Часть из них, которых заставили вступить на этот сомнительный путь неожиданные повороты судьбы, вроде того, который произошел со мной, искренне мне сопереживали. Появились и другие проблемы. Я столкнулся с разными искушениями. Одна богатая женщина сделала мне отвратительное предложение, приняв которое, я мог покончить с нищетой; я сурово и с презрением его отверг. Другая женщина тоже предлагала подобные вещи. Я сказал ей: «Вы впустую растратили жизнь в поисках плотских наслаждений. Перед вами маячат мрачные тени смерти. Готовы ли вы спокойно встретить смерть? Отбросьте эти низменные желания и вспомните о Боге!»
И все-таки, несмотря на подобные неприятности, я не терял веры ни в существование Бога, ни в Его Божественное милосердие. Каждое утро, с Его именем на устах, я вставал и отправлялся искать работу. Однажды мама услышала, как я молюсь, и с горечью сказала: «Замолчи, глупый! С детства взываешь к Богу, и уже охрип от плача, и что Он для тебя сделал?» В мое сознание закрались сомнения. «Существует ли Бог? – думал я – и если да, слышит ли Он пламенные молитвы людей? Почему же тогда Он не отвечает на мои страстные мольбы? Почему в Его благодатном Царстве так много горя? Почему во владениях милосердного Бога правит Сатана?» В словах пандита Ишварчандры Видьясагара – «Если Бог добр и милостив, тогда отчего во время голода миллионы гибнут от нехватки пищи?» – мне слышалась горькая ирония. Я был крайне раздосадован на Бога. А кроме того, это был превосходный момент, чтобы в мое сердце закрались сомнения.
Мне от природы не свойственно действовать тайно. Напротив, с детства я привык не скрывать от других (из страха или других побуждений) даже собственных мыслей. Поэтому, естественно, я начал доказывать всему миру, что Бог – миф, или даже если Он существует, взывать к Нему бесполезно. Вскоре стали поговаривать, что я атеист и не брезгую выпивкой и даже заглядываю в дома, пользующиеся дурной славой. Такая незаслуженная клевета еще больше ожесточила мое сердце. Я открыто заявил, что не стоит осуждать человека, который в мире, полном несчастий, хочет отдохнуть от них, готов прибегнуть к любым средствам; мало того, если я однажды буду убежден, что это работает, то не стану из-за страха перед людьми избегать таких средств.