Она даже представляла, как будет ставить ту самую икону Богородицы на стену своего будущего дома. Как повесит ту самую вышитую скатерть на праздник. Как сохранит и передаст – не вещи, а суть: ту душу, которую ей дала бабушка.
Праздники у бабушки были не только днём рождения. Они жили в течение года, как тихие ориентиры – не громкие, но значимые. Особое место занимало Рождество.
Каждый год в конце декабря дом преображался. Не было мишуры, не было пластмассовых ёлок. Но была тайна – настоящая. Бабушка ставила небольшую ель в угол – живую, пахнущую лесом. Украшения были простыми: сушёные апельсины, деревянные ангелочки, красные ленточки и маленькие белые звёзды из бумаги, которые они с Юлией вырезали вместе.
С наступлением вечера бабушка зажигала свечи. Свет не был ярким, но он словно отодвигал тьму – не с улицы, а изнутри.
– В этот вечер даже звёзды ближе, – шептала бабушка. – И если прислушаться, можно услышать, как в сердце что-то рождается заново.
Они молча сидели у лампы, а потом бабушка начинала читать Евангелие. Простой, понятный текст, в котором каждый раз Юлия открывала что-то новое – не умом, а сердцем. После чтения бабушка ставила на стол постную кутью, узвар, а уже после полуночи – медовые пироги и тёплое молоко с корицей.
– В эту ночь нельзя ругаться. Нельзя плакать. Только благодарить. Даже если не всё понятно.
И Юлия училась благодарить. Даже за просто так.
Были и другие праздники.
На Благовещение бабушка отпускала тесто на пирожки «в небо» – оставляла немного на окне. Говорила: «Пусть птицы знают, что в этом доме о них помнят». В Вербное воскресенье приносили веточки из храма и ставили в воду возле иконы. А в Пасху бабушка пекла куличи всю ночь – не чтобы удивить, а чтобы вложить в них тепло, как в молитву.
Самыми тихими были праздники памяти – дни, когда бабушка поминала ушедших. Тогда она доставала старый альбом, ставила свечу и просто сидела в тишине.
– Это тоже праздник, – объясняла она. – Потому что память – не грусть, а связь.
Юлия с детства чувствовала: у бабушки время шло не по календарю, а по свету. Каждый праздник был как вдох и выдох души – то торжественный, то почти незаметный, но всегда – наполненный смыслом.
И именно поэтому, когда она вспоминала детство, ей казалось, что она жила внутри большого круга света, где каждая дата была не датой, а живым откровением.