слегка подташнивало от флипа и запаха "Джуси фрут". Свободной рукой я
перехватила длинные костлявые пальцы и открыла рот, чтобы заговорить.
– Послушай меня, – перебила меня предсказательница. Ее голос стал
мягким, совершенно непохожим на прежний
скрежет.
Я уловила в ее речи легкий иностранный акцент, но не сумела определить
его. Если поначалу я приняла предсказательницу за древнюю старуху – из-за
того, что она сильно сутулилась, а волосы ее были седыми, то теперь я
обратила внимание, что кожа ее выглядит великолепно и почти лишена морщин, и
ростом женщина гораздо выше, чем показалось мне с первого взгляда.
Я снова хотела заговорить, но Гарри опередил меня. Он встал с кресла и
навис над нами, огромный и грозный.
– На мой взгляд, все это уж слишком мелодраматично, – заявил он,
опуская свою руку на плечо предсказательницы. Другой рукой он залез в карман
и вытащил несколько монет. – Давайте на этом поставим точку, и дело с
концом, хорошо?
Предсказательница не удостоила Гарри вниманием и наклонилась ко мне.
– Я пришла предупредить тебя, – прошептала она. – Куда бы ты ни пошла,
оглядывайся через плечо. Не верь никому. Подозревай всех. Потому что линии
на твоей руке показывают… это та самая рука, про которую было предсказано.
– Предсказано кем? – спросила я. Предсказательница снова взяла мою руку
и стала трепетно водить по ней кончиками пальцев, словно читала книгу для
слепых. Она все еще шептала, словно вспоминала что-то, какие-то стихи,
которые слышала очень давно:
– Коль перекрестье этих линий, дающих ключ к разгадке, подобно
шахматной доске, то ты должна следить, чтоб матом не закончилась игра, когда
четыре – цифра месяца и дня. Одна игра есть жизнь, другая – лишь подобие ее.
Неуловимо время – эта мудрость, увы, приходит слишком поздно. И будут белые
сражаться бесконечно, и будет черный странствовать по свету в стремлении
найти свою судьбу. Ты тридцать три и три не прекращай искать. На двери
тайной – вечная завеса [На салфетке, естественно, было написано
по-английски: "Just as these lines that merge to form a key are as chess
squares, when month and day are four, don't risk another chance to move to
mate. One game is real, and one's a metaphor. Untold time, this wisdomhas
come too late. Battle of white has raged on endlessly. Everywhere black will