«Пикантность – специя, которая нынче не каждому по карману, мисс…?» «Называйте меня Лилит», – уголки ее губ дрогнули в подобии улыбки, но глаза остались холодными, как январская сталь. В их глубине таился такой омут, что заглянув в него, рисковал остаться там навсегда. «А что до цены… Полагаю, мы найдем общий язык. Или, по крайней мере, приятный компромисс».
Она приблизилась, и ее аромат стал плотнее, настойчивее, проникая под кожу. Плащ невзначай соскользнул с плеча, обнажив изгиб ключицы и темное платье, что не столько скрывало, сколько дразнило воображение, обрисовывая каждый изгиб ее тела с откровенностью любовницы.
«Обычно так щебечут те, кто собирается втянуть меня в историю, из которой единственный выход – ногами вперед, да и то если повезет», – я закурил, выпустив клуб дыма в ее сторону. Дым застыл между нами туманной завесой, скрывая истинные намерения и ставки в этой начинающейся партии.
Лилит провела кончиком изящного пальца по пыльной кромке моего стола. Маникюр цвета зрелой вишни. «А если ваше благоразумие – это последнее, о чем я думаю, мистер Корсо?» Ее голос упал до заговорщицкого шепота, от которого по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с ночным сквозняком. «Если то, что я хочу вам предложить, заставит ваше сердце отплясывать чечетку, которую оно забыло с тех времен, когда вы еще верили в честных политиков?»
«Мое сердце, куколка, давно отбивает лишь ритм просроченных счетов и дурных предчувствий. А честные политики… они хотя бы не являлись без приглашения, источая ароматы, способные сбить с толку сторожевого пса». Я криво усмехнулся, но где-то в глубине зашевелился старый, почти погребенный азарт – инстинкт игрока, которому на стол бросили карту, способную изменить всю игру. Или сломать ее к чертям.
Она опустилась на краешек ветхого стула для посетителей, того самого, что безропотно впитывал чужие трагедии. Ее поза была воплощением сдержанной силы, гибкой грации пантеры перед прыжком. Ткань платья предательски натянулась на бедрах, и я поспешил отвести взгляд, чувствуя, как во рту пересохло сильнее, чем в пустыне Гоби.
«У меня исчез муж, мистер Корсо». Голос ровный, почти безразличный, будто речь шла о забытом зонтике. «Мужья – товар скоропортящийся. Часто исчезают по собственной инициативе, спасаясь от долговой ямы или голоса супруги, напоминающего пилу по металлу». «Мой Артур не таков». На мгновение в ее голосе прозвучала нотка не то стали, не то льда, но тут же снова сменилась вкрадчивым бархатом. «И он исчез не с пустыми руками. Он прихватил нечто… чрезвычайно важное».