«Важное для вас или для тех, кто обычно не прощает таких вольностей?» Я вглядывался в ее лицо, пытаясь расшифровать эту слишком гладкую историю. Город за окном продолжал свой бесконечный плач, и неоновая вывеска "Игуаны" билась в конвульсиях, как подстреленная птица. Этот вечер стремительно терял остатки предсказуемости и обещал лишь крупные неприятности с ногами от ушей и голосом, как смертельный коктейль.
«Для всех нас, мистер Корсо. И особенно для тех, кто пойдет на все, чтобы вернуть это». Она подалась вперед, и я ощутил тонкий, пьянящий аромат ее кожи, пробивающийся сквозь вуаль духов. «Вы возьметесь за это дело?»
Ее глаза в полумраке казались бездонными колодцами, затягивающими в свою тьму. Вопрос был капканом, искусно замаскированным шелком и обещаниями. И я, старый прожженный циник, уже чувствовал, как моя воля дает слабину. Потому что такие женщины, как она, не появляются в такие ночи в таких забытых богом дырах без причины, от которой волосы встают дыбом. И эта причина обычно пахнет большими деньгами и смертельной опасностью. А я всегда был слаб ко второму, особенно если оно подавалось в комплекте с первым и такими вот глазами.
«Излагайте, Лилит. В моем распоряжении вся ночь. И что-то мне подсказывает, она обещает быть незабываемой».
Дождь за окном обрушился с новой силой, словно опустился занавес перед первым актом дьявольской драмы.
Глава 2. Карта теней
Лилит откинулась на спинку стула, и тот протестующе скрипнул, словно жалуясь на столь откровенную демонстрацию изящества в его убогих объятиях. Дождь за окном не унимался, его монотонный плач по стеклу превратился в фон для ее голоса – такого же обволакивающего и полного скрытых течений, как темная река ночью.
«Артур… он всегда был человеком увлеченным, – начала она, и ее пальцы, унизанные скромными, но явно дорогими кольцами, переплелись на коленях. Этот жест мог бы показаться признаком нервозности, если бы не абсолютное спокойствие в ее глазах. – Его последним увлечением стали старинные карты. Не просто клочки пожелтевшей бумаги, мистер Корсо, а нечто большее».
«Большее – это обычно синоним больших неприятностей, – заметил я, доставая из ящика стола бутылку чего-то, что мой поставщик контрабанды называл "шотландским виски". На вкус это было больше похоже на разбавленный керосин, но согревало не хуже. – Угоститесь?»