Они помолчали и выпили еще.
– Граф, – наконец обратилась к графу Ольфреду Патриция, метнув на него взгляд и тотчас же переведя на высокий каменный свод, – вы и вправду полагаете, что осложнений не возникнет и преступник не поручит никому передать Лорен послание?
– Ручаюсь за это, графиня. Я задействую все свое влияние, чтобы ни одна записка не прокралась у нас под носом. В имении графа Чейнестера я непременно приставлю к Лорен своих людей, которые будут предварительно просматривать каждое известие, что она получит.
– Вот это другое дело. Тогда грязному эльфу – одна дорога.. – ядовито улыбнулась Патриция, – сгнить в подвалах Эбенгарда.
– А нашей Лорен – обрести счастье, – добавил граф Ольфред и залпом осушил бокал красного, как кровь, вина.
Возвращаясь наверх, в свою спальню, Лорен всецело была поглощена лишь одной мыслью: бежать. Она еще не имела понятия, как и куда, но точно знала, что совершить побег необходимо немедленно, пока родители верят ее притворству и оттого их бдительность временно усыплена.
"У меня есть только эта ночь, – думала она. – Скрывать своих истинных чувств долго я не смогу, и, если о них узнают, все будет кончено".
Не желая медлить ни единого мгновения, за ужином отец оповестил девушку о том, что завтра же она отправляется в Лейавин, чтобы по прибытии венчаться с графом Чейнестером. Согласно плану, девушка не выказывала сопротивления, чтобы не вынудить родителей принять дополнительные меры, и даже поблагодарила графа за его веление, заявив, что ей самой хочется как можно скорее увидеться со своим будущим мужем.
Лорен вошла в спальню и села на кровать.
"Наверняка, они наврали мне, – рассудила девушка, – ведь это, безусловно, так выгодно им и так на них похоже. Нет, я правильно поступила, не поверив родителям. Определенно нужно убедиться во всем самой и только тогда уже делать выводы. Да, я должна убедиться.. Но как? Как же бежать отсюда?"
Лорен оглянулась по сторонам, осмотрев свою комнату как бы в поисках ответа на вопрос, и глубоко вздохнула, не найдя вокруг ничего, что могло бы помочь ей.
Старинный замок Анвила располагался в отдалении от города – в самом конце полуострова, где он был выстроен несколько столетий назад. Этот полуостров изгибался под косым углом параллельно побережью. С трех сторон замок окружало море – волны разбивались о скалистый берег, не подпуская никого к убежищу графа. Одной из этих трех стен как раз принадлежала спальня Лорен; из ее окна открывался лучший вид – одновременно и на город, и на море. Выход из замка располагался с четвертой стороны, на суше полуострова, но его стерегли громадные врата и массивная крепостная стена, на которой, сменяя друг друга, сутками караулили десятки стражников. На полуострове, от въезда (к слову, укрепленного еще одними воротами и стеной) и до самого замка была выложена широкая мощеная дорога, вдоль которой, несмотря на удвоенный уровень защиты, также располагались сторожевые посты. Нéчего, наверное, уже и говорить о том, какой была охрана в самом замке: все коридоры, переходы и залы буквально кишели стражей – вооруженной, облаченной в доспехи с гербом Анвила на кирасах и щитах; у входа в каждую комнату неизменно караулил пост, состоявший из пары солдат. Таким образом, замок напоминал собой, с одной стороны, скорее форт, нежели графские покои; впрочем, с другой, вычурность внутреннего обустройства, подчас даже чрезмерная, давала замку полное право называться жилищем жирующего управителя. Подобный контраст был неудивителен, ведь граф Ольфред Ангардиос, толком не делая ничего для жителей подвластных владений, при этом обложив их непомерными налогами, которые, собственно, и шли на роскошь и защиту, понимал, что рано или поздно найдутся недовольные такой политикой, а потому и обезопасил свою личность неприступными стенами и несчетным числом стражи. Особенно после одного инцидента с вторжением он и вовсе усилил меры безопасности.