– Значит, это точно кто-то из нас, – медленно сказал Михаил. – И у него есть доступ к административному уровню.
– «Только у пяти человек в комплексе есть такой доступ», —сказал Эдвард, поворачиваясь. – Я. Михаил. Ульяна. Никита. И…
Дверь капсулы с шипением открылась, пропуская нового участника сцены. Высокий, слегка сутулый мужчина с крепкими скулами и коротко стриженными висками шагнул внутрь. Его глаза сразу уловили десятки деталей – и напряжение, и зависшую голограмму, и еле заметный дрожащий контур портала.
– …и Виктор, – закончил Эдвард, делая шаг в сторону, освобождая вход.
– Я пришёл, как только увидел скачки в спектре, – сказал Виктор, осматриваясь. – Но, судя по лицам, я уже опоздал.
– Почти, – отозвался Михаил. – У нас утечка. Кто-то ввёл двойника Ульяны в Портал. Теперь у нас там два субъекта, и один – с фальшивым идентификатором.
– А мы не знаем, кто это, потому что НОРРУ кто-то блокировал, – добавил Герман, взглянув на Виктора.
Тот выдержал взгляд.
– Вы хотите сказать, что я.…?
– Мы пока не говорим ничего, – жёстко ответил Михаил. – Но Норра прервала вывод именно в момент, когда должна была назвать источник. Это не совпадение.
Виктор отошёл к голографическому терминалу, положив ладонь на панель идентификации. Его доступ подтвердился – синим огнём.
– Тогда давайте проверим, кто из нас что делал в последние два часа. Норра, дай лог доступа ко всем административным запросам с уровня А и выше.
Тишина. Снова. Норра не отозвалась.
– Она отключена полностью, – пробормотал Герман. – Кто-то не просто вмешался. Кто-то переписал ключи доступа.
Алла резко обернулась:
– Если Норра выведена из строя, то Портал больше не под контролем. Мы не сможем вернуть Алексея. Или…
Никита подошёл к терминалу, проверяя резервные журналы.
– «Тогда у нас остался только один способ», —сказал он, не поднимая головы. – Пойти туда. Самим.
Ульяна подняла взгляд.
– Это безумие.
– Это может быть единственный шанс, – ответил Никита.
Михаил опустил взгляд на мерцающее окно временной сингулярности. За ним – не просто прошлое. За ним – развилка, которую уже кто-то изменил.
– Мы решим это… сейчас, – сказал он. – Потому что выбора у нас больше нет.