Дела мирской суеты подобны звеньям цепи, связанным одно с другим без перерыва. Если ты способен порвать с ними, сделай это немедленно! Поскольку ты привыкал к ним с безначальных времен и дошел до того, что они сделались совершенно обычными, то, если ты не вступаешь в борьбу с ними, со временем, при твоем неведении и неосознании, они войдут глубоко внутрь тебя. И в итоге, в последний день своей жизни, ты не сможешь ничего поделать с ними. Если хочешь избежать ошибки на закате своей жизни, то начиная с этого момента, всякий раз как ты что-нибудь делаешь, не давай себе поскользнуться. Если ты собьешься с пути в своих нынешних действиях, то невозможно будет не сбиться с пути, когда ты станешь перед лицом смерти.
Бывают люди такого сорта, что читают писания, повторяют имя Будды, каются утром, а вечером во весь рот злословят и очерняют других людей. На следующее утро они снова поклоняются Будде и снова раскаиваются, и так постоянно. Годами, до скончания жизни, они совершают этот ежедневный ритуальный круг – вот крайнее безумие. Такие люди далеки от понимания того, что означает санскритское слово «кшама» (раскаиваться в проступках). Оно означает «отрезать непослушный ум». Раз уж ты отрезал его, то никогда не возобновляй; раз ты раскаялся, то не совершай [порочных деяний] снова – в этом смысл раскаяния, согласно нашему Будде; и в этом добрые люди, изучающие Путь, не должны ошибаться.
Ум, различающий интеллект и сознание у изучающих Путь должны быть безмятежны и неподвижны двадцать четыре часа в сутки. Когда тебе нечего делать, ты должен сидеть спокойно и удерживать ум от расползания, а тело от колебаний. Если твоя практика по совершенствованию продлится достаточно долго, естественно, тело и ум успокоятся и ты обретешь некоторую направленность в пути. Благодаря совершенствованию безмятежности и неподвижности и в самом деле унимается смятенное, распыленное, фальшивое сознание у существ, одаренных чувствительностью; но если ты цепляешься за безмятежную неподвижность и считаешь ее окончательным результатом, то ты – в тисках извращенного «безмолвного озарения» чань.
Да Хуэй напоминает мне случай из жизни Чарлза Дарвина. Праздновалось его шестидесятилетие. Соседские детишки тоже задумали кое-что преподнести ему. Великие люди, богатые люди собирались преподнести Дарвину множество подарков – он сделался к тому времени мировой известностью, – но у детей свой собственный способ смотреть на вещи.