Дослушивала уже вполуха, собираясь. Уж я на месте Анжелы вообще бы ни на что не надеялась, разве, что на секс без обязательств. Уж это Хабаров может, я не сомневаюсь, что скоро всех наших бухгалтерш, паспортисток и прочих девочек перепробует. Вспомнился сон, даже в животе сладко заныло. Вот, даже мой организм против меня. Но я то не буду спать с Хабаровым, даже если это будет лучший секс в моей жизни!
– Бельё кружевное не забудь, – посоветовала я. – То самое, что ты месяц назад притаскивала показать, и до сих пор надевать жалеешь.
– Ты права!
Глаза у Анжелы загорелись, я прокляла свой язык. Да пусть делает что хочет! И Хабаров, и остальные. Только бы меня не трогали. С этой мыслью я домой и пошла. Иду, опять пешком. А центральная улица нашего посёлка такая длинная, что кажется, будто в горизонт упирается. Длинная и идеально прямая. Я устала, один господь знает, как я устала. Порой меня подвозили, наши знают, что я живу на самом конце улицы, поэтому заслышав шум мотора я остановилась. Ехал Хабаров. Я даже замерла – черт, что делать то? Как быть? Вот сейчас остановится, а я ему скажу – нет, я лучше пешком пойду… Как-то не остроумно. Нужно придумать более язвительный отказ, и осталось у меня на это секунд пятнадцать!
Но… Хабаров не остановился. Не глянул даже в мою сторону, мне через разбитое окно машины это прекрасно видно. Проехал себе мимо и к магазину завернул, остановился, из машины вышел, опять же меня в упор не замечая. И снова злость захлестнула, подумаешь, что я ехать с ним не собиралась, остановиться он был обязан! Он же мужчина, в конце концов! С этой мыслью и я к магазину направилась, холодильник дома забит, но разве важно?
Уже перед магазином додумалась стянуть рюкзак с плеча и заглянуть в кошелёк. М-дааа. Двести пятьдесят рублей, а до зарплаты ещё три дня. Нет, мне бы и в долг дали запросто, но так позориться перед Хабаровым? Увольте. Значит придётся купить что-то дешевле двухсот пятидесяти рублей.
Я собралась духом и вошла. Этот магазин в посёлке самый большой, и соответственно самый посещаемый. Но сейчас, как назло, никого кроме меня, да Хабарова. И тот занят… стоит, прислонившись к прилавку, с Таней треплется. Таня – цветёт. Позабыла, что дома муж, трое детей и злющая свекровь. Румянец на щеках, улыбается. Я стою значит, типа в очереди, жду, когда меня заметит хоть кто-нибудь.