– Я не сделал ничего особенного, но, если вам это помогло… – пожимает плечом, – круто.
Круто…
– Спасибо, – благодарю, глядя в его карие глаза.
– Не за что.
Он даже не представляет, насколько есть за что! Насколько вчера я была близка к нервному срыву, и, если бы не он и его руки на моих плечах, психотерапевт понадобился бы мне.
– Как Макс? – спрашивает Соколовский.
– Макс?
– Сын. Ваш… – уточняет он.
– Моего сына зовут Семён.
– Вчера он представился Максимом, – говорит с интонацией, словно пытается убедить меня в том, чему я и так верю.
Уверена, он ничего не путает. Несмотря на всю его внешнюю безалаберность, моя уверенность в нем внутренняя. Понятия не имею, что ее питает. Эту внутреннюю уверенность. Какое-то чертово седьмое чувство, но оно пугает не меньше, чем реакция моего тела на сидящего напротив меня парня.
– Понятия не имею, почему он так сделал, – отвечаю, отведя взгляд.
Я уже потерялась в Семкиных лабиринтах. Мой сын – одна сплошная головоломка…
За окном стемнело. Свет от уличных фонарей расползается по стеклу. Я ловлю себя на мысли, что слишком долго длится молчание, ведь Соколовский из тех, кто за словом в карман не полезет.
Повернув голову, смотрю на него. Он смотрит в окно, и это отличный шанс рассмотреть его не скрываясь.
Красивое молодое лицо. Красивая кожа. Лучи морщинок в уголках глаз выдают их обладателя с потрохами – он часто улыбается и много смеется. Ровно очерченные губы. Крепкая шея. Сильные грудь и спина, спрятанные под темно-синей толстовкой.
Когда я возвращаю взгляд к красивому мужскому лицу, меня бьет коротким импульсом тока, ведь Соколовский смотрит на меня так, что мое сердце ударяется о ребра.
– О чем… задумались, Соколовский? – спрашиваю, чтобы заполнить эту волнующую тишину между нами.
– О губах… – отвечает сипло.
Я вскакиваю с кресла будто по нему пропустили электрический разряд. Судорожно хватаю свою сумку и с рваным дыханием пытаюсь выбраться из-за стола. Бьюсь коленом о ножку стула, не чувствуя боли, а желая поскорее выскочить на воздух.
– А мой номер телефона? Наталья Михална, вы не взяли у меня телефон… – доносится до меня голос с нотками веселья.
Я не смотрю на Соколовского. Просто, зараза, не могу посмотреть на него!
Буркнув короткое «всего хорошего», вылетаю из кофейни на улицу и дышу, дышу, дышу…