Четвертной-Четвертинка был из неблагополучной семьи, у него батя сидел за убийство. Когда я пришел к ним домой первый раз (в пятом классе, тогда меня только назначили классным руководителем), то одурел: вместо пола там оказалась земля, просто – голая земля, а вместо обоев – бревна с торчащей из стыков стекловатой. В двадцать первом веке. В социальном, почти европейском государстве.
Когда я приходил к Роме в последний раз года два назад, пол там имелся, дощатый, лакированный. И вместо стекловаты и бревен на стенах благоухала аккуратная вагонка. Его мать вышла замуж второй раз, за хорошего дядьку из лесхоза. И Рома, который по отцу был Непрядвин, с отчимом крепко сдружился и в четырнадцать, во время оформления паспорта, даже взял его фамилию – Четвертной. Конечно, пацаны засыпали его приколами про мелкий рост, и фамилия мигом трансформировалась в прозвище, но Четвертинка – это гораздо менее обидно, чем Рома-Бич, уж поверьте.
– Мы вам будем в «телегу» писать, да? Сделаем общий чат! Может, вы говорить сейчас и не можете, но писать-то – да? Я вам видео сниму, как устроилась в Витебске, что там за город… Мы все снимем! Вы, главное, не сдавайтесь, кто ж мелких учить будет? Ивановна? – Филипцова обрадовалась такой своей придумке и обернулась к подружкам за поддержкой. И те закивали, некоторые не очень уверенно. – Конечно, пишите, свои мысли пишите, все что угодно. Что у вас тут происходит, какие соседи… Вы очень интересно рассказываете и пишете тоже интересно, мы все будем читать! Да?
– Да, да… – вразнобой согласились ребятки.
Да, да. У них впереди – новая жизнь. Универ или технарь, общага или съемная квартира. Кипеж и дурдом, полная голова новых впечатлений, эмоций, идей, мест и людей. Уж я-то знаю! Кажется, мы неплохо поработали эти шесть лет, и я их подготовил ко всему этому так хорошо, как только смог. А теперь – не собираюсь им мешать. Пусть летят, орлята!
А вот они – собираются. Они точно собираются помешать мне помереть тут, на этой больничной койке. Хотят, чтобы я держался, эти замечательные мальчики и девочки, юноши и девушки. Выпускники! Завтрашние студенты, цвет и гордость, да что там – то самое наше будущее.
– Ивановна понаучивает! – прогудел кто-то.
Я усмехнулся, ребятки разулыбались. Ивановна работала у нас в школе второй историчкой и бесила меня не меньше, чем детей. Ну, знаете, вот это: «Открываем учебники на сорок четвертой странице и письменно отвечаем на вопросы в конце параграфа! Звонок для учителя! Я не могу по истории поставить тебе восемь, если по математике – пять! А голову ты дома не забыл?» Педагогическая мерзость как она есть. Из тех, что ругают школьников за пирсинг, а сами раскрашивают волосы в три цвета сразу и наносят на лицо боевую раскраску в стиле недоспавшего енота-полоскуна. Бог с ней, с Ивановной.