На экране в левом углу мигал статус проекта:
Α-001 / Aletheia / Подготовительный этап: Разработка концептуальной архитектуры
Ответственный: д-р Элиза Корт
Утверждено Советом: Да
Финансирование: Активно
Набор исследователей: частично укомплектовано
Она не читала эти строки – знала их наизусть. Но экран обязан был мигать. Потому что напоминания – это форма ответственности.
На столе перед ней лежала распечатка: «Реконструкция истины в условиях фрагментированной субъективности: логико-гносеологический каркас». 87 страниц. Формально – это была лишь черновая структура, но на практике – уже начавшаяся система. Лаборатория ещё не имела оборудования, не было и полностью укомплектованной команды, но идея была – и идея была плотнее стали.
Элиза включила внутреннюю доску. Чистое белое поле – интерактивная меметическая поверхность, реагирующая не на прикосновения, а на контексты. Она вложила в доску фразу:
«Что может считаться истиной, если каждый разум – фильтр, а не линза?»
В этот момент доска отреагировала не визуально, а аудиально: слабым звуком трещащего пергамента. Элиза улыбнулась. Она сама добавила эту аудиореакцию – напоминание о древности вопроса.
На доске появилось первое звено:
I. Онтологический уровень: истина как онтологическая сущность
(а) вне-зависимость от восприятия
(б) устойчивость ко времени
(в) непротиворечивость во множестве моделей интерпретации
Элиза сделала шаг назад. Звено осталось висящим в пространстве, как полупрозрачный голографический блок. Она протянула руку – не для взаимодействия, а чтобы сосредоточиться. Так она делала всегда: жест, будто отгораживающий мысль от мира.
– Мы не создаём ИИ, – проговорила она вслух. – Мы создаём инструмент мышления. Гносеологическую лупу. Способ собрать разрозненные фрагменты восприятия в нечто, обладающее эпистемической массой.
Она не разговаривала с собой. Она разговаривала с будущим.
В лабораторию вошёл Саймон Тальберг, логик-семантик, приглашённый Элизой ещё до получения гранта. Он не относился к числу «удобных» коллег: никогда не улыбался, говорил исключительно цитатами и носил галстук даже в условиях вакуумной изоляции. Но он знал одно: истина – это не результат, а процесс сжатия противоречий.
– Ты в курсе, что используешь аристотелевскую структуру, – начал он без приветствия, – но пытаешься встроить её в постгуссерлевское пространство?