Квартира встретила его тишиной. С защитного плёнчатого ковра под ногами до тонкого, едва уловимого аромата нового дома – всё казалось не обжитым, но выжидающим. Просторная гостиная с панорамными окнами на город, кухня в углу – с чёрными матовыми фасадами и встроённым освещением. Гладкие поверхности, в которых отражались огни Лондона, как звёзды, упавшие слишком близко.
Он прошёл по квартире медленно, как по музею, в котором пока ничего не выставлено. В спальне – ещё не распакованное постельное бельё, в шкафу – пусто. Только город снаружи, живущий своей жизнью. С шумом поездов метро, с чайками над Темзой, с глухими гудками катеров и бесконечной дождливой меланхолией.
Он подошёл к окну. Ни балкона, ни перегородок – только стекло, за которым раскинулся Лондон: дымный, равнодушный и странно родной. Город, в котором он всё ещё чувствовал себя чужим. И всё же… что-то в этом моменте было неоспоримо его. Он смотрел на огни и думал: это ли покой? Или просто следующая форма контроля?
Марк прошёл на кухню, где каждый шкаф открывался от прикосновения, и вдруг – почувствовал странное, забытое волнение. Как в детстве, когда его впервые пустили в библиотеку – и дали выбрать любую книгу. Теперь перед ним открывалась не библиотека, а целая жизнь. И впервые – не в тени, не из-под стола, не на вторых ролях. А в центре. Он провёл ладонью по идеально гладкой стене. Всё было новым. Мебель – строгой, дорогой геометрии. Интерьер – в приглушённой палитре серо-бежевых тонов с золотыми акцентами. Полки ещё пусты. Но он уже видел, как поставит туда книги. Книги, в которых когда-то прятался от мира.
– Вивиан
В то утро, когда Марк получил подтверждение о своём назначении главным редактором, в его телефоне первым делом появилось сообщение от Вивиан:
«Знаю. Чувствовала. Ты заслужил это. Я тобой горжусь».
Они встречались уже два года – с того самого дня, когда он, ещё зелёный стажёр, бегал по этажам с кипой распечаток, а она сидела в углу студии с чашкой зелёного чая, обложенная планшетами и референсами. Вивиан была фриланс-дизайнером, принимала заказы от издательства, помогала с вёрсткой, оформлением журналов, иногда даже обложек. Она всегда была спокойной, сдержанной, словно знала больше, чем говорила. И в этом был особый магнетизм, от которого у Марка в первый день пересохло во рту.