– Что еще за тайна? – спросила я. Мне казалось, что Патрия уже рассказала мне все секреты.
– Позже узнаешь, – ответила Синита, оглянувшись по сторонам.
* * *
Прошла пара недель, прежде чем Синита поделилась, наконец, своим секретом. К тому времени я уже забыла о нем или, может, просто выкинула его из головы, инстинктивно опасаясь того, что могу узнать. Мы все время были заняты уроками и общением с новыми друзьями. Почти каждую ночь кто-то из девочек приходил к нам в гости под москитные сетки или мы наносили им ответный визит. К нам с Синитой зачастили две девочки, Лурдес и Эльса, и очень скоро мы вчетвером стали неразлучны. У каждой из нас были свои особенности: Синита из малоимущих, и это было заметно; Лурдес – толстушка, хотя, когда она спрашивала, не толстая ли она (а спрашивала она часто), как настоящие подруги мы называли ее прелестно пухленькой; Эльса очень хорошенькая, но как будто сама удивлялась этому факту и постоянно хотела всем это доказать. Что касается меня, я просто не умела держать язык за зубами, когда мне было что сказать.
В ту ночь, когда Синита рассказала мне тайну Трухильо, я не могла уснуть. Весь день перед этим у меня болел живот, но я так ничего и не сказала сестре Милагрос. Я боялась, что она запрет меня в больничной палате и мне придется лежать прикованной к постели, слушая, как сестра Консуэло читает новены[14] для больных и умирающих. А еще, если бы о болезни узнал папа, он забрал бы меня домой и держал там взаперти и я умерла бы от скуки.
Я лежала на спине, таращась на белый венец москитной сетки, и гадала, кто еще из девочек не спит. Тут в соседней кровати начала тихонько плакать Синита, так тихо, будто не хотела, чтобы ее кто-нибудь услышал. Я немного подождала, но она все не прекращала. Наконец я вылезла из постели и подняла ее сетку.
– Что случилось? – прошептала я.
Прежде чем ответить, ей потребовалось время, чтобы немного успокоиться.
– Это из-за Хосе-Луиса.
– Из-за брата? – Всем девочкам было известно, что брат Синиты умер совсем недавно, летом. Потому Синита и была одета во все черное в тот первый день в школе.
Из-за рыданий она начала содрогаться всем телом. Я залезла к ней под одеяло и стала гладить ее по голове, как делала мама, когда у меня была температура.
– Расскажи мне, Синита, тебе станет легче.