С каждым шагом к Неве Анна всё сильнее ощущала странную вибрацию через медальон. Истинное Око словно реагировало на близость воды.
– Вода усиливает все магические явления, – объяснила Марфа, заметив, как Анна прикасается к медальону. – Особенно текущая вода. Поэтому Петербург, стоящий на реках и каналах, так богат порталами и тонкими местами Завесы.
Когда они дошли до набережной, ночное небо уже начало светлеть на востоке. Нева катила свои тёмные воды, и в предрассветной мгле казалось, что в их глубине шевелятся какие-то огромные тени.
– Мы идём прямо сейчас? – спросила Анна. – Как мы попадём в крепость, она же закрыта для посетителей в такое время?
– Нам не нужно входить внутрь, – Марфа улыбнулась. – Серафима встретит нас у воды, на небольшом пляже возле северного бастиона. Там есть скрытый от посторонних глаз уголок.
Они обогнули Петропавловскую крепость по набережной и действительно обнаружили узкую полоску песчаного берега в тени массивных стен. Место было скрыто от посторонних взглядов выступом стены и группой старых деревьев.
Марфа достала из своей неизменной сумки небольшую шкатулку, открыла её и вынула то, что показалось Анне обычной колодой игральных карт.
– Это особые карты, – пояснила она. – Мой подарок Серафиме на двухсотлетие. Они сделаны из особого водостойкого материала.
– Ей двести лет? – тихо удивилась Анна.
– Двести восемьдесят шесть, если быть точной, – ответила Марфа. – Она была здесь ещё до основания города, когда на этих берегах стояли лишь рыбацкие деревушки.
Она расстелила на плоском камне у кромки воды платок и разложила карты для пасьянса:
– А теперь нам остаётся только ждать. Серафима никогда не опаздывает к началу игры.
И действительно, когда первый луч солнца коснулся шпиля Петропавловского собора, вода у берега пошла рябью. Сначала появилась рука с длинными пальцами и перепонками между ними, затем голова с длинными зеленовато-серебристыми волосами, и наконец, из воды до пояса поднялась фигура.
Серафима была одновременно похожа и не похожа на русалок из сказок. У неё действительно было женское тело до пояса, плавно переходящее в рыбий хвост, но на этом сходство заканчивалось. Её кожа имела лёгкий серебристо-зелёный оттенок и была покрыта мелкими чешуйками, едва заметными в утреннем свете. Глаза – большие, с вертикальными зрачками – отливали золотом. А волосы, казалось, жили собственной жизнью, извиваясь вокруг её головы подобно водорослям, хотя на воздухе.