– Это предупреждение, – сказал Костя. – Или… остаток?
– Тон живой, – Марина не отрывала взгляда от темноты. – Я слышала что-то похожее в старой записи с маяка. Там тоже сначала было «мы внутри».
Леха хмыкнул. Почти устало.
– Внутри чего, вот вопрос.
Из глубины туннеля донесся звук. Сухой, почти ласковый: как будто кто-то провел ладонью по кафелю. Или когтями. Точно. Три коротких скрежета, пауза, еще один.
Костя включил запись. Пленка пошла, чуть дрожа, как если бы магнитофон тоже слышал и не хотел.
– Мы засветились, – Леха смотрел в сторону выхода. – Кто-то теперь знает, где мы. Это не просто узел. Это – входная точка.
– И что? Бежим? – Марина все так же спокойно. – Или ждем?
Костя не обернулся. Он смотрел на панель. Там мигал новый огонек. Красный.
«Слушаю… вас…»
Он нажал кнопку передачи:
– Кто ты?
Ответа не было. Только тишина. Но не полная – она звенела. Заставляла кожу стягиваться. Шум, как от слабого электричества внутри черепа.
И тогда – дуновение. Сквозняк. Не по воздуху – по нервам.
Город спал. Или делал вид. Над ним – бетон. Под ним – ответ, который не кончается.
Сеть дышала. И что-то дышало в ней.
Их услышали. Теперь точно. Осталось понять – кто именно.
Утро не наступило.
В подземелье «Фронтовой» время не шло – оно скручивалось, замирало, дрожало на месте. Когда Марина посмотрела на часы, они показывали 04:17. Через час – то же самое. Потом – 04:16. Она не сказала об этом вслух.
Костя сидел у терминала. Смотрел в экран, как в лицо. Там ничего не менялось, кроме одной строки:
«••• слушаю •••»
Пульсирующий текст. Мягкий. Слишком мягкий. Как будто кто-то не хотел говорить громче, чтобы не спугнуть.