Эпоха первых Романовых – это история не только войн и договоров. Это время, когда в приказах Кремля рождалась новая государственность: Малороссийский приказ учился управлять казачьей вольницей, Сибирский – превращал ясак в систему, а в палатах Посольского двора складывался язык имперской дипломатии. Это эпоха, когда православие, пережившее огонь Смуты, стало духовным каркасом нации, а русская культура, вобрав в себя узоры Востока и строгость Севера, начала ткать полотно уникальной цивилизации.
Стоя на пороге книги, задумайтесь: как за сто лет страна, едва не исчезнувшая с карты мира, смогла стать предтечей империи? Как Сибирь, бывшая «белым пятном», превратилась в символ русской удали, а украинские степи – в поле братской судьбы? Ответ – в судьбах людей: царей и землепроходцев, гетманов и дипломатов, которые верили, что «собирание земель» – это не захват, а возвращение домой.
Откройте эти страницы – и вы услышите скрип казачьих челнов на Днепре, лязг сабель под Смоленском, шелест соболей в тобольских каюрах. Вы увидите, как из разрозненных осколков складывается мозаика великой державы. Державы, которую первые Романовы, словно мастера-иконописцы, писали терпением, кровью и надеждой.
Глава 1: Русь после Смуты
Последствия Смутного времени
Рубеж XVI–XVII веков оставил Россию в положении, которое современники сравнивали с «пожаром, спалившим дотла дом, но не тронувшим фундамент». Смута, длившаяся полтора десятилетия, превратила цветущее царство Ивана Грозного в пепелище. Казалось, сама земля стонала под тяжестью бед: поля, некогда золотящиеся рожью, поросли бурьяном; города, в которых кипела торговля, лежали в развалинах; а дороги стали пристанищем разбойников, чьи крики «Сарынь на кичку!» сеяли ужас в сердцах путников.
Экономический упадок
Экономика державы напоминала иссохшую реку. Сельское хозяйство, основа благополучия, было разорено «литовским разорением» и набегами казачьих шаек. По писцовым книгам 1610-х годов, в центральных уездах до 80% пашни стояло заброшенной. «Пустошь да чернолесье – вот что осталось от моей вотчины», – писал дворянин Коломенского уезда, возвратившись в родные места после бегства от поляков. Деревни вымирали: одни – от голода 1601–1603 годов, когда летние заморозки погубили урожай, другие – от «морового поветрия», третьи – оттого, что крестьяне, спасаясь от налогового гнета, бежали на Дон или в Сибирь.