– Ну, привет. Всё-таки решила прийти?
– Привет… – едва слышно ответила Лилька. – Слушай, а чего вообще вчера было?.. Я вечером у забора своего проснулась… Отец растолкал…
– Так ты совсем ничего не помнишь?
– Видимо, совсем…
– Окей, – вздохнула я и начала рассказывать, параллельно переодевая сменку. – Пошли мы с вами вчера на трубы. Ты уговорила Грязина купить два каких-то коктейля. Он так и сделал, но ты всё равно не захотела, чтобы он сидел с нами. Ну, бедняга обиделся, отдал бутылки и ушёл сразу. А вы с Анькой упились до беспамятства. Соревновались, кто дальше плюнет. Ты падала постоянно…
Лилька со вздохом выругалась и закрыла лицо руками. Мы пошли к раздевалке сдать куртки, оттуда – к кабинету русского.
– Ну, часам к шести до меня наконец допёрло, что дело всё-таки совсем плохо, и я вас уговорила выдвигаться оттуда. Вот тогда начался вообще кромешный… Здравствуйте, Юлия Сергеевна!
– Здравствуйте, девочки, – сухо ответила классная и прошла мимо.
– Походу, она уже всё знает… – удручённо пробормотала Лилька.
– Скорее всего, – хладнокровно поддакнула я.
Весьма вероятно, что классная и впрямь всё знала. Вряд ли инспектор по делам несовершеннолетних вчера позвонила только мне.
Но этот момент я решила разъяснить Лильке чуть позже. Зачем же нарушать логику повествования?
Поэтому Лилька узнала и о том, как долго я тащила их на себе по району, как сильно она ударилась головой, упав на раскатанной ледяной дорожке… Как на одном из перекрёстков мы встретили компанию, душой которой оказался незаслуженно отшитый Грязин. Как они – Грязин и две его спутницы – великодушно впустили нас в квартиру, из которой сами вышли не так давно за «добавкой». «Просто им надо минералочкой желудок прочистить! Тогда им сразу станет лучше! И всё будет окей! – со знанием дела заявила одна из девушек, рыжеволосая Арина в милом голубом беретике. – А ты одна здесь, похоже, трезвая, да? Сколько тебе лет? 15? А мне 16! Ничего страшного, понимаю тебя, тоже совсем недавно оказалась в первый раз в такой ситуации…» Потом Арина узнала, что у меня не было с собой денег даже на минералку, и метнулась за ней в ближайший магазин сама.
Поведала я подруге и про квартиру. Наверное, о том, что происходило именно там, ей хотелось бы узнать меньше всего. Но я рассказала всё, не упуская деталей. Рассказала, как Лилька без памяти рухнула на пол в зале. Как Арина позвонила своему парню и попросила вызвать к тому дому такси. Умолчала разве что о том, как я стояла на древнем балконе и едва не ревела, глядя на свет немногочисленных оранжевых фонарей и мерцающие вывески ближайшего ТЦ. И ещё о том, что Анька вела себя куда пристойней (если здесь вообще уместно это слово): всё время ожидания такси она проспала одетая в кресле, свесившись на подлокотник. Лишь минут на пять выходила за мной на балкон и извинялась. «Не плачь!» – просила она тогда. «Я не плачу». «Нет, я вижу! Я вижу огни… Я вижу твои глаза…» Нет уж… Об этом с Лилькой не буду. Она и так за что-то сильно не любит Аньку. Скрывает это лишь потому, что я-то люблю их обеих и не хочу «делать выбор» или «метаться между двух огней». Хотя, честно говоря, именно так я себя и чувствую. Между двух огней. Очень часто. А пожаловаться на это могу только…