1922 год. Гражданская война. Дальний Восток. По краю обрыва реки Урми, шагает комиссар Отдельного дальневосточного батальона "Смерть контрреволюции" Сергей Щербаков. За ним следом бредет связанный полковник Аверьянов и пять красноармейцев. Выйдя на поляну, Щербаков, поднятием руки, останавливает отряд. Проходит к обрыву, осматривая спуск к реке, затем подходит к пленному:
– Ну вот и пришли, ваше благородие!
Аверьянов равнодушным взглядом окинул место казни.
– Не нравится? – продолжил Щербаков. – Мне и самому не нравится, но ради старого знакомства, решил оказать личную услугу… Неужто ты меня не узнаешь? А я тебя сразу признал… Много лет прошло, а признал… Помнишь свою свадьбу? Железнодорожный переезд? Арестантский вагон? А в нем я – едущий в свою первую ссылку?
Аверьянов выпрямился и пристально уставился на Щербакова:
– Так это были вы? А мы вам тогда посочувствовали…
– Я тоже вам сочувствую, но от этого мы друзьями не станем… Слишком много горя вы принесли России!
– Мы? – Аверьянова прорвало, и он громко выдохнул: – Это вы горе России! Задурили народу головы… Наобещали с три короба… Хлеба, землю, волю… Помните французскую революцию? Все кончили на гильотине! И вас это ждет – придет диктатор, чтобы держать вашу свору в узде!
– А он уже есть, – невозмутимо ответил Щербаков, – только не он, а она – диктатура пролетариата! И это не мы, это она вас судит… Не за то, что сделали, а за то, что еще можете сделать! Так что, не обессудь, ваше благородие – нам с тобой не пути! Попрошу сюда…
Щербаков взял под руку Аверьянова и подвел его к обрыву.