Когда все более-менее устаканилось, Богдан шепнул:
– Посля того, що я тут уразумив, бачу, кого предлагать в комсорги группы. А может, и усего потока. Как у нас гутарят, початок е, кинец будэ!
– Только попробуй! Я тебе дам – и конец, и початок… Скажу, что это ты мне тост придумал и на бумажке записал. Даже бумажку приготовлю, не сомневайся.
– Да попробую я, попробую! – улыбаясь, цедил сквозь зубы однокурсник. – Колись, ты готовилси, да? Ить готовилси?
– Когда готовиться-то? – Стас повернулся к другу. – Сам посуди: Авто пригласил нас в такси. Потом была физика, потом времени впритык, только переодеться… В общагу заскочили, то, сё… Некогда!
– И то верно. Ничего не понимаю. Когда успив?
В самый разгар праздника к ним подошел Циклаури, обнял за плечи:
– Ну как, парни? Нравится? Как кухня? Как вино? Может, что-то не так? Какие-то пожелания? Говорите, не стесняйтесь. Кстати, Стас, спасибо! Очень порадовал. Я в долгу не останусь. Ты знаешь.
– Что ты, Авто! Какой долг! – округлил глаза Пермяков. – Я просто радуюсь вместе с вами.
– Все чудово, Авто, кухня, гости, хозяева… все – по выщому класу, спасиби, – начал издалека Богдан. – Ми пиде-мо, а то треба готуватися.
– Готовиться? – Авто в недоумении почесал свою трехдневную щетину. – К чему готовиться? Ты шутишь?
– К зачету по английскому, – пояснил с оттенком обреченности Стас.
– Уйдете – и пропустите самое интересное! – предупредил однокурсник.
– Как? – вяло поинтересовался Пермяков. – Разве еще не все? Я думал, программа заканчивается… И что нас ждет впереди?
– Варьете! – сообщил небритый однокурсник и загадочно подмигнул. – Очень рекомендую, друзья! Не пожалеете. Такого вы еще не видели!
Услышав неожиданное слово, парни насторожились. Однако Циклаури больше ничего не сказал, направился дальше.
– В таком случае, могу себе позволить заплыв в тихую гавань, – Стас поднялся, поправив галстук, – где меня уже заждались.
У Гончаренко в эту минуту рот был забит салатом, поэтому никак отреагировать он не смог. Не успел. Когда прожевал, было уже поздно. Стас направлялся к самой симпатичной грузинке вечера – знойной брюнетке по имени Маринэ.
«Ну и что, что она с другом… Или с женихом, неважно, подумаешь, – стучало в его разгоряченном мозгу. – Если не хочет со мной танцевать, пусть сама об этом скажет. Иначе – зачем тогда весь вечер на меня пялиться?! У меня сердце тоже… не камень!»