«Что ты можешь сказать этим людям, доктор? Сколько у тебя операций на сердце на сегодня? Какой процент осложнений? Зачем? Или расскажешь, как вести здоровый образ жизни? Не пить, не курить, двигаться, питаться соответствующе. Банальную санпросветработу провернешь, как в начале врачебной деятельности? Так и тут тебе не поверят, если увидят с сигаретой. Ты пришел их агитировать голосовать за будущего президента страны. Ты, мальчишка из Усолья, приехавший сорок лет назад в огромный город с одним-единственным чемоданчиком… Вообще, имеешь ли ты на это право?
Перед глазами внезапно появилось лицо вчерашней больной, он услышал ее голос:
– Ну, вот и все…
И провалился. В прошлое.
До перестройки – пятилетка
1980-й
Она танцевала в голубом свете, подняв вверх руки и скрестив их над головой – легкая, воздушная, тонюсенькая, медленно кренясь то в одну, то в другую сторону, словно тростинка на ветру. Казалось, свет проходил сквозь ее хрупкую плоть в легком халатике и нес к нему ее энергию, какую-то незнакомую гармонию. Он чувствовал и то, и другое и… наслаждался.
Наслаждался до тех пор, пока в ребра не уперся костлявый локоть соседа по общаге Богдана Гончаренко.
– Вставай, пан Станислав, пора ответ держать за все содеянное.
Только Богдаша величал его так – с ударением на втором слоге, утверждая, что именно так зовут его любимого польского писателя-фантаста Лема. Станислав. А «пан» – так, для понтов.
Реальность еще не успела обрушиться на него удушливой лекцией по Истории КПСС, а ноги сами выпрямились, словно это был безусловный рефлекс типа кашлевого или рвотного.
– Итак, Пермяков, напомните нам, – слегка гортанный баритон доцента кафедры бесцеремонно рассеял остатки миража с танцовщицей, а зрение кое-как сфокусировалось на роговой оправе лектора. – Кого критиковал Владимир Ильич в своей работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов»?
– Наверное, друзей народа и… это… критиковал…
Стас споткнулся, так как услышал себя со стороны и понял, что сморозил, в общем-то, глупость. К тому же различил разнокалиберный шепот, ползущий к нему едва ли не со всех концов аудитории: «Мнимых… мнимых… друзей народа…» Лектор – грузноватый лысеющий теоретик марксизма по фамилии Чугайнов – также его услышал и, снисходительно улыбнувшись, решил утопающему кинуть соломинку: