Кстати, здесь не гробовая тишина, как многие думают. С утра до вечера тут щебечут птицы и воруют конфеты с надгробий. Белки, мыши, крысы, жуки и пауки – я научилась слышать их. Они трезвонят без умолку, может, переговариваются с собой, а может, рассказывают сказки покойниками.
Ночью здесь тоже не тихо, поначалу я даже боялась уснуть. Сверчки под окном заводили стрекотания до самого утра, волки и лиса просыпаются для ночной охоты, ёжики снуют туда‑сюда под старыми полами в террасе, филины ухают, словно кого‑то зовут. Постепенно эти звуки стали меня успокаивать, я привыкла с ними жить. Так что нет здесь никакой тишины, ни одной секунды.
Подхожу к главным воротам и со скрипом их распахиваю, пасмурная погода не повод не прийти к любимым, или нелюбимым, и помянуть. Несколько бабушек уже стоят у ворот и ждут приближающуюся Газель. Машина поднимается на небольшой холм, к воротам, буксуя в грязи. Бабульки смотрят, как нехотя покойник движется к кладбищу.
– Пусть лучше грязь, чем мёрзлую землю долбить, – замечает одна. Остальные охотно закивали, поддерживая её.
Когда Газель подъехала, четверо мужчин спустили гроб и вопросительно посмотрели на меня.
– Добро пожаловать! – улыбнулась, – Следуйте за мной.
Краем глаза увидела, как бабульки перекрестились, и уставились на меня.
– Это его хоронить на безымянной стороне? – на всякий случай уточнила я.
– Его, кого же ещё? – пробормотала одна из бабулек.
По пути я захватила под навесом у сарая пару старых табуреток используемых как подставки для гроба, деревянные колья и верёвку, и веду процессию дальше. Вот так, как король со свитой, мы дошли до небольшого глинистого участка с выкопанной ямой. Я установила колченогие табуретки, только бы не развалились под весом, мужчины опустили на них гроб. Бабульки накрыли полотенцем соседнюю могилку, достали из сумок бутылку водки, хлеб, огурцы и сало и накрыли поминальный стол. «Стандартный наборчик», отметил я. Речей не было. Неспешно подняли гроб и опустили с помощью старых потрёпанных верёвок, которые чудом не порвались под весом скорбного груза. Бросили по горсти земли. И мужчины торопливо взялись за лопаты. Закончив могильщики выпил по рюмке, и перекрестились.
– При живой семье в безымянной могиле хоронят, – причитала всё та же бабулька и качала головой.