Проект «Титаника» стал для Эндрюса вызовом. Он мечтал о корабле, где водонепроницаемые переборки доходили бы до верхних палуб, а шлюпок хватало бы на всех. Но White Star Line требовала не безопасность, а роскошь. Ради первоклассных апартаментов высоту переборок уменьшили – они заканчивались на уровне E-палубы, оставляя верхние этажи уязвимыми. Ради эстетики палуб сократили число шлюпок с 64 до 20 – якобы они «портили вид». Эндрюс протестовал, но ему напоминали: «Корабль непотопляем. Шлюпки – формальность».
Даже в мелочах амбиции бились с реальностью. Эндрюс настаивал на использовании стали высшего сорта для заклёпок, но менеджеры, чтобы сэкономить, заказали для носовой части хрупкое железо. Он требовал гидравлических прессов для клёпки, но рабочие трудились вручную, оставляя неравномерные швы. Каждый компромисс записывал в блокнот, словно предчувствуя: однажды эти страницы станут обвинительным актом.
14 апреля 1912 года, в последний день своей жизни, Эндрюс бродил по «Титанику», как призрак. Пассажиры видели, как он втихаря счищал краску с переборок, проверяя качество клёпок, или замерял температуру в холодильниках для вин. Он знал, что корабль – его magnum opus – не идеален. Когда в 23:40 айсберг распорол борт, Эндрюс первым оценил масштаб катастрофы. В каюте капитана Смита он набросал схему затопления: шесть водонепроницаемых отсеков разрушены. «Корабль продержится полтора часа», – сказал он, не дрогнув.