Внезапное воспоминание всплыло в сознании – ей двадцать один, второй курс психологического факультета, лаборатория экспериментальной психофизиологии. Они с однокурсницей остались после занятий, чтобы провести неофициальный эксперимент с электроэнцефалографом. Они хотели увидеть, как меняются мозговые волны при визуализации специфических образов, связанных с детскими страхами. Идея, зародившаяся во время совместного изучения работ Юнга об архетипах коллективного бессознательного.
Что-то пошло не так. Либо из-за слишком интенсивной эмоциональной реакции, либо из-за неправильно настроенного оборудования. Её однокурсница впала в состояние, напоминающее легкий транс, и начала описывать образы, которые не визуализировала намеренно. Содержание было тревожным – символика насилия, фрагментации, растворения личности.
Елена должна была остановить эксперимент. Вызвать преподавателя. Но она этого не сделала. Она продолжала задавать вопросы, направлять визуализацию, наблюдать, как меняются показатели ЭЭГ. Она испытывала странное, почти эротическое возбуждение от возможности направлять чужое сознание, от доступа к образам, которые в нормальном состоянии были бы скрыты защитными механизмами психики.
Когда они закончили, её однокурсница не помнила большей части того, что говорила. Елена никогда никому не рассказывала о том эксперименте. И никогда не признавалась себе полностью, насколько глубоко её тогда захватила идея о возможности целенаправленно воздействовать на глубинные структуры чужой психики.
– Что теперь? – спросил Костин, прерывая ход её мыслей, его голос заставил её вернуться в настоящее. – Мы передаем это всё в прокуратуру? Арестовываем Савченко?
– Не так быстро, – возразил Александр, повышая тембр голоса для установления доминирующей коммуникативной позиции. – У Савченко слишком много связей, слишком много влияния. Если мы пойдем официальным путем сейчас, он всё замнет. И Анна… мы можем потерять её навсегда.
– Что ты предлагаешь? – спросил Костин с подозрением, его тело непроизвольно приняло более закрытую позу – скрещенные руки, легкий наклон верхней части корпуса назад, типичная невербалика для выражения недоверия и защитной настороженности.
– Продолжать собирать доказательства, – ответил Александр. – Использовать то, что нам уже известно, чтобы найти тех, кто пропал. Особенно Анну.