На ковчеге завелись крысы.
Кто ещё это мог быть?
За «крысоверсию» говорило многое: сломанный пищепровод, крошки на полу кухни, следы маленьких лапок. Наконец – нора. Круглое отверстие в переборке каюты. Вопрос, что за крысы способны изжевать здешний пластик, но кто ещё, кроме них?
Конечно, дело могло быть в другом: он уже полгода бодрствует один-одинёшенек. Двинуться умом теперь – самое то.
Но тогда ИИ ковчега составил ему компанию: тревожные отчёты-то были настоящие. «Периодическая активность неопознанных жизненных форм». Признаки НЖФ система фиксировала только иногда и кое-где. Ушлые крысы.
Ян решил начать охоту и отправился в трюм… то есть «склеп». Отсек камер анабиоза.
Освещение здесь было тусклым, печальным. Ряды «гробиков» – а как ещё их называть-то? – уходили под потолок и вдаль, терялись в полумраке.
– БэКа, – прошептал Ян, – тут есть признаки НЖФ?
– Да, – ответил ИИ. – Нет. Да.
«Отлично, – подумал Ян, – они точно тут».
– Где ты фиксируешь признаки?
– Синий квартал, седьмой ряд, нижний ярус, – отозвался БэКа.
Ян вздрогнул: именно там он провёл пятьдесят четыре года перед дежурством.
Стараясь держаться в тени, он крался, пока не приметил, как впереди шевельнулось что-то крохотное, с блестящими глазками и длинным хвостом. Зарычав, Ян прыгнул, вытягивая руки и скаля зубы, – и промахнулся.
Он лежал на боку и смотрел на них: впереди, у самого лица Яна, стоял тот, что был повыше, сантиметров двадцать от маленьких лапок с перепонками до седой макушки. Самый низенький устроился рядом с животом Яна и наблюдал, как тот дышит. Всего их было пятеро.
У них были круглые голые животики, внизу стыдливо обмотанные лоскутами. Длинные ручки с ловкими когтистыми пальчиками. И улыбающиеся, круглые лица, ярко-зелёные глаза, плоские уши, длинные волосы. У одного ещё был хвост – уж точно не крысиный, скорее кошачий.
– Вы кто такие? – хрипло спросил Ян, вдоволь на них насмотревшись.
Они переглянулись:
– Домовые, – глубоким басом ответил седой. – Кто же ещё?
– Откуда?! – мысли Яна путались.
Домовые загалдели: