– Это неспоррртивно! – обижено каркнула птица.
– Зато справедливо, – отрезала Зайка, отпустила ствол, медленно спланировала вниз и занесла над бьющейся в её кулаке Воронишкой вторую руку.
Зайка поняла, что заигралась, за долю мига до того, как твёрдые тёмные когти коснулись птичьего тельца, но инерция уже не оставила ей выбора.
***
Пусть ритуал этот давно не имел смысла, но всё равно каждую неделю Лидия выбирала день, обычно среду или пятницу, и облетала старые фермы, бывшие пастбища и поля, то, что осталось от построек. Несколько десятков гектаров земли, на небольшой скорости, низко, но не слишком; полёт занимал не так уж много времени, но каждый раз приносил много печали. Питаясь ею, наблюдая за тем, как медленно исчезают с лица земли свидетели детства её и юности, Лидия забывала на пару часов о том, сколько минуло лет.
Она думала, что однажды время укусит себя за хвост и всё вернётся таким, каким было. Конечно, когда это ещё будет, да и задолго до того, до повторения всех событий мира, Лидии и самой придётся уйти. Она смертна и присоединится к исчезнувшим, станет среди них своей, а после и истории о ней сотрутся из человеческой памяти. Мысль об этом будила приятную смесь меланхолии и ожидания перемен.
Тысяча лет – не шутка, две трети жизни минуло, но осталось ещё немало.
Каждый из её сородичей сам решал, как потратить своё время; кто-то прятался в городах, надевая маску и выходя по ночам на охоту; кто-то спал слишком глубоким сном в древних убежищах в надежде дождаться начала нового временного цикла. Кто-то вышел к людям и признался в своей сути. И были те, кто всё ещё верил в старую правду, в древнее предназначение и пытался приносить пользу, как мог. Лидия выбрала тихую жизнь, сожаление об ушедшем, роль живой памяти для людей, чей век всегда был намного короче её собственного.
Эти давно заброшенные земли не интересовали никого, кроме неё. Лидия замерла в воздухе над заросшим, сырым лугом, грозившим через десятки лет превратиться в болото. Давным-давно здесь был лиственный лес, светлый и редкий, безопасный даже для человеческих детей. Воздух в нём был звенящий, полупрозрачный, жёлтый летом и голубой зимой. Здесь во время облав прятались стаи птиц, сливались с воздухом и прозрачными силуэтами терялись среди ветвей.
Верховодила птицами ворона, которая могла бы прожить не меньше самой Лидии, а может, и прожила. Может, прячется сейчас где-то, подальше от человеческого жилья. Старые вороны, заводилы, вожди птичьих стай никогда не показываются ни людям, ни нелюдям без особой на то причины. Они способны веками хорониться в чаще, направляя своих подданных движением ветра и каплями дождя. Такая ворона, набрав силу, может отдавать приказы, находясь за сотни тысяч вёрст или даже на другой стороне земного шара.