Воздух дрожал. Не от жары или холода, а от чего-то более глубокого, чего-то, что рождалось в самых недрах реактора, словно сама реальность натянулась, как струна древнего, расстроенного инструмента, готовая лопнуть с оглушительным диссонансом. Кайл Рейн стоял у контрольной панели, его пальцы, обычно уверенно порхающие по сенсорам, застыли над экраном, а в расширенных зрачках отражался бледный, тревожный свет индикаторов.
– Мы на грани, Кайл, – голос Эвы Картер, его коллеги, звучал напряжённо, срываясь на металлические нотки через коммуникатор. Даже сквозь помехи он чувствовал её страх, смешанный с той стальной решимостью, которая всегда была её сутью. – Если мы не запустим стабилизатор сейчас, всё рухнет. Ты слышишь? Энергия выходит из-под контроля! Мы теряем её!
На маленьком голографическом окне в углу панели Мария, его жена, сдержанно улыбалась, но в её глазах, таких родных и любимых, плескалась тревога, которую она так отчаянно старалась скрыть от Эллы. Эта улыбка резанула Кайла по сердцу острее любого осколка.
– Папа, держи! – закричала Элла в камеру, её звонкий голосок прорвался сквозь гул лаборатории, поднимая к экрану свою открытку, сверкающую дешёвыми, но такими драгоценными блёстками. – А ты обещал! Ты обещал вернуться к ужину!
Эти слова, невинные и требовательные, эхом отдавались в сознании Кайла, сплетаясь с воплем Эвы. Обещания. Каждое из них теперь тянуло за собой не просто груз, а раскалённую цепь угрызений совести.
Он слышал. Но не мог оторвать взгляд от этого маленького окна в другую, ещё живую жизнь. Они были так близко – всего в трёх сотнях метров по прямой, за бронированным стеклом и слоями защитных барьеров, которые сейчас казались тоньше паутины. Элла, пятилетняя, с её смешными, туго заплетенными косичками, которые всегда растрепывались к вечеру, держала в руках нарисованную открытку с кривой, но такой искренней надписью «Папа – герой». Он обещал быть с ними через час, после финального, триумфального теста. Час, который должен был изменить мир к лучшему.
– Кайл! – рявкнула Эва, её голос почти потонул в нарастающем вое сирен. – Реактор на 112%! Проклятье, Арден был неправ! Эта первоначальная флуктуация… она не была помехой! Мы должны были…
Её слова утонули в низком, вибрирующем гуле, который поднялся из глубин лаборатории, из самого сердца их амбиций и ошибок. Пол под ногами задрожал с такой силой, что Кайл едва устоял, и в тот же момент центральный экран вспыхнул ослепляющим красным: «КРИТИЧЕСКАЯ АНОМАЛИЯ. ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ РАЗРЫВ НЕИЗБЕЖЕН.» Кайл почувствовал, как ледяной пот скатился по виску. Этого не должно было случиться. Они рассчитали всё до мельчайших деталей. Квантовая энергия, их детище, их надежда, должна была стать спасением, бесконечным источником для умирающей планеты. Но они что-то упустили, что-то фундаментальное. Возможно, ту самую «несущественную помеху», о которой кричала Эва.