И вдруг – тишина. Мгновение абсолютной, оглушающей тишины, растянувшееся в мучительную вечность. А затем – взрыв. Не звук, не вспышка, а ощущение, как будто мир, сама ткань бытия, раскололся пополам, обнажив нечто древнее и чудовищно чуждое.
Кайл упал на колени, когда стекло перед ним, хвалёное бронированное стекло, треснуло, покрылось сетью серебряных паутинок и разлетелось на мириады осколков. За ним, в жилом модуле, он увидел, как пространство искажается. Стены изгибались, будто сделанные из воды, цвета смешивались в тошнотворную какофонию, а затем начали рваться, как ветхая ткань, обнажая тёмную, пульсирующую, светящуюся изнутри пустоту. Разлом. Первый Разлом. Он видел, как Мария, его Мария, схватила Эллу, прижимая к себе, как её губы беззвучно закричали его имя, но звук не дошёл, поглощённый этим безмолвным ужасом. Пустота поглотила их, затянула в свою ненасытную пасть, оставив только эхо – странный, низкий, вибрирующий гул, который, казалось, звучал теперь прямо в его черепе, в его душе.
– Нет… – его голос сорвался в звериный хрип, пока он полз к разбитому стеклу, не замечая, как острые края режут ладони, оставляя кровавые следы на металлическом полу. – Мария! Элла!
Но там, где был их уютный модуль, теперь зияла лишь трещина в реальности, излучающая холодный, призрачный, неземной свет. Кайл смотрел в неё, в эту рану на теле мира, пока оглушительные сирены не заглушили его мысли, а лаборатория, их храм науки и надежды, не начала рушиться вокруг, погребая под своими обломками не только его семью, но и весь прежний мир. Это был конец. И начало бесконечного кошмара.
Глава 1: «Последний Бастион»
2247 год. Город-укрепление «Последний Бастион», зона 3.
Кайл Рейн проснулся от воя сирены, пронзительного и привычного, как собственное дыхание. Звук резал влажный, тяжёлый воздух металлического ящика, который здесь, в «Последнем Бастионе», гордо именовался жилой комнатой. Он лежал на узкой койке, продавленной и скрипучей. Потолок, покрытый слоями ржавчины, похожей на запекшуюся кровь, мигал от тусклого, неровного света единственной лампы, которая, кажется, держалась на одном честном слове и паре оголенных проводов. Всепроникающий запах сырости, старого железа и неистребимого человеческого отчаяния был постоянным спутником в «Последнем Бастионе» – городе, который горстка выживших выстроила из обломков старого мира, чтобы укрыться от того первобытного ужаса, что теперь царил снаружи.