Двухэтажный детский сад открылся за домами, а за ним виднелся ещё один. «Четвёртый и сорок второй», – припомнил он. На всякий случай свернул в калитку ближнего. Табличка гласила, что этот – четвёртый. «Всё верно; помню даже больше, чем предполагал», – похвалил он себя…
Поднялся на крыльцо следующего. Дверь оказалась заперта. Осмотрелся. Дальше было ещё одно крыльцо, из которого вышла и удалялась женщина с ребёнком. Улыбнувшись мыслям о неизбежном, Мальцев обошёл сугроб, поднялся на ступеньки и открыл дверь.
Слева от двери за столом сидела немолодая женщина, уже одетая для выхода. Вопросительно на него посмотрела.
– Добрый вечер, я могу видеть Евгению Александровну? – спросил он, поймав себя на том, что, если услышит «здесь таких нет», с облегчением пойдёт обратно.
– Поднимитесь наверх, левая дверь… – равнодушно ответила женщина.
«Точно. Левая!» – подумал он.
– Спасибо…
И понял, что, ещё ничего не совершив, уже оставил ненужные следы. Вспомнились вчерашние слова Матеуса про «нашалили»… «Идиот!» – сказал сам себе.
Левая дверь была открыта. За ней его взору предстала большая комната с маленькими столами и стульчиками, между которыми неспешно передвигалась, собирая с пола забытые детьми игрушки, сама Евгения Александровна.
– Здрасте… – крякнул он, словно кашлянул.
Женя распрямила спину и посмотрела на него. В глазах отразилось недоумение, а в уголках рта появились ямочки.
– Вот те раз!.. Я-то думала, что дяденька после столько выпитого ничего не вспомнит…
Она бросила зайца и собаку в большой ящик возле подоконника, поправила скатерть на одном из столиков и шагнула навстречу Мальцеву.
– Не поубился, видать, дяденька, домой-то пока шёл! Ток чёй-то молчит, не говорит совсем!
– Имею предложение, но не осмелюсь сказать, какое, – ответил он первой вспомнившейся фразой из арсенала отставного прапорщика.
– Шёл на подвиг, да под конец и оробел? – глаза женщины улыбались, но улыбка могла равно оказаться как доброй, так и злой.
– Думаю: не выпить ли нам по чуть-чуть в честь моего прибытия?
– Имеется при себе?
– Пока нет, но если надо – будет. Я ж не знаю расклад…
– Расклад простой: рабочий день ещё не кончился, но детей уже разобрали, и я могу идти домой… Внизу есть кто-нибудь?
– Дама. Не очень молодая, но в жёны ещё пригодная.
– Тогда тебе придётся уйти. Пусть пригодная увидит, что ты вышел. Я ей скажу, что ты из родительского комитета… Они тут часто снуют… – Женя взяла со столика какой-то детский рисунок и протянула Мальцеву: – На вот: пойдёшь мимо, демонстративно сверни и в карман засунь, вроде ценное что-то… Вернёшься минут через двадцать… Зайдёшь, когда в окнах свет погаснет. Это значит, я осталась одна.