Дэрил молчал, глаза наполнялись слезами, но он не решался взглянуть в её холодные глаза. Он просто хотел, чтобы это закончилось.
– Сколько я терпела! – продолжала Мэй, голос дрожал от злости и горечи. – Но больше не могу! Ты – лишь пятно, которого нельзя смыть!
Она ударила его по щеке. Боль жгла, но хуже была душевная рана – слова матери, от которых хотелось исчезнуть.
В эти моменты мальчик чувствовал себя не ребёнком, а ошибкой, живым доказательством несчастья. Позже, когда Мэй снова поднимала на него руку, он уже не плакал – просто замыкался в себе, копя внутри тьму и холод.
Дни шли, а дом становился всё более невыносимым местом. Мэй всё чаще возвращалась поздно – запах спиртного и чужих мужчин прилипал к её коже, а голос становился грубее, жёстче.
Однажды вечером, когда дождь барабанил по разбитым окнам, Мэй, шатаясь, вошла в дом. Она бросила сумку на пол и села на скрипучий стул, тяжело дыша, глаза блестели от слёз и злости. Дэрил, спрятавшись в углу кухни, наблюдал за ней, сжимая кулаки.
– Почему ты не плачешь? – резко повернулась она к нему, глаза горели гневом. – Почему ты не ревёшь, как нормальные дети?
Мальчик молчал, боясь выдать хоть каплю своей боли.
– Ты даже не чувствуешь боли, да? – насмешливо произнесла Мэй, голос дрожал от злости. – Ты просто урод. Этот шрам – проклятие. Ты разрушил всё. Мою жизнь, нашу семью… Всё пошло к чёрту с твоим появлением.
Она резко поднялась, схватила Дэрила за руку и поволокла в темную комнату. Его ладонь горела от её сжатия.
– Хочешь есть? – спросила она, и в её голосе не было ни капли заботы. – Ты не заслуживаешь ничего.
Дэрил с трудом сдерживал слёзы, но внутри всё калечило – боль и одиночество.
В ту ночь Мэй ушла из дома, оставив его одного.
Прошло несколько месяцев. После очередной изнуряющей ночи в баре, наполненной запахом пива и сигарет, Мэй вдруг почувствовала странное движение внутри себя – лёгкие толчки, которые невозможно было игнорировать. Она узнала: она снова беременна. Это была неожиданность – в её жизни не было места для надежд.
Беременность протекала тяжело, но через девять месяцев на свет появился мальчик – с тёмными волосами и светлыми глазами, которые словно светились в темноте. Мэй назвала его Рэймонд – Рэй – как маленький свет в её мрачном мире, тот самый, который мог осветить даже самые тёмные уголки души.