– Разумеется. Я всегда стараюсь быть максимально деликатным. Доброго вечера.
Развернувшись, я вышел из гримерки, чувствуя на спине их взгляды – тяжелый, давящий взгляд Торна и нечитаемый, как иероглиф, взгляд Лилы. Коридоры «Синего Гарлема» казались теперь еще темнее, музыка – навязчивее. Вышибала у входа проводил меня все тем же непроницаемым взглядом каменного истукана.
Ночь снаружи встретила меня своей обычной сырой прохладой. Город жил своей жизнью, переваривая в своем ненасытном брюхе чужие судьбы, радости и трагедии. Связь Торна и Лилы Вэнс – вот что не давало покоя. Это уже не просто деловая конкуренция, переросшая в убийство. Это что-то более запутанное, более личное. Если Торн так опекает певичку, которая, возможно, обронила сережку у трупа Харгроува, то либо он знает гораздо больше, чем показывает, либо сам по уши в этой грязной истории. А Лила? Она пешка в его игре? Жертва? Или хитрая интриганка, умело дергающая за ниточки?
Мой старенький «Форд» сиротливо ждал под моросящим дождем. За рулем я закурил, наблюдая за входом в «Синий Гарлем». Минут через пятнадцать они вышли. Торн вел Лилу под руку, почти по-хозяйски. Она села в его роскошный черный «Паккард», не удостоив окружающий мир даже мимолетным взглядом. Машина бесшумно растворилась в ночи, оставив после себя лишь слабый запах дорогих сигар и неразгаданных тайн.
Наивно было полагать, что Лила Вэнс после такого вот «представления» с Торном выйдет на связь или будет словоохотлива. Торн позаботится о том, чтобы она держала язык за зубами. Значит, нужно менять тактику. Давить на нее сейчас – бесполезно, только спугнешь окончательно. Но и отступать я не собирался. Сережка была ключом, и этот ключ все еще указывал на нее. А теперь – и на Торна.
В этом городе у каждого скелета в шкафу была своя мелодия, и моя задача – собрать из этих разрозненных нот целую симфонию правды, какой бы фальшивой и уродливой она ни оказалась. И Торн, сам того не желая, только что добавил в эту партитуру несколько очень интересных пассажей.
Глава 5: Танец мотылька в свете фонарей
Ночь за ночью я превращался в еще одну неотличимую тень этого города, вмерзая в промозглый асфальт напротив «Синего Гарлема». Мой «Форд» стал мне и наблюдательным пунктом, и временным пристанищем, где запах остывшего кофе смешивался с табачным дымом, создавая неповторимый аромат безнадеги и упрямства. Часы тянулись, как карамельная нить, липкие и бесконечные. Я наблюдал, как неоновая вывеска клуба притягивает ночных мотыльков – мужчин в дорогих костюмах и женщин в слишком ярких платьях, всех тех, кто искал в его душных объятиях забвения или сомнительных приключений.