Лила Вэнс появлялась и исчезала, как видение. Ее выступления были все так же надрывны, голос все так же проникал под кожу. Маркус Торн был ее почти неизменным спутником – встречал после работы, увозил в своем черном «Паккарде», надежно укрывая от любопытных глаз и, как я подозревал, от ненужных вопросов. Казалось, он держал ее в золотой клетке, выпуская лишь на сцену, чтобы ее голос приносил ему дивиденды – какие, я пока мог только гадать.
Терпение – добродетель, которую моя работа вбила в меня так же прочно, как привычку к дешевому виски. И на третью ночь оно было вознаграждено. «Паккарда» Торна не было. Вместо него у служебного входа притормозило невзрачное такси. Через несколько минут из клуба выскользнула Лила. Она была без обычной сценической брони – простое темное пальто, платок, низко надвинутый на лоб. Она быстро огляделась, словно опасаясь чего-то, и нырнула в машину.
Мой старенький двигатель чихнул, но завелся. Время для деликатного эскорта.
Такси не неслось по центральным проспектам, а петляло по тихим, плохо освещенным улочкам, уводя все дальше от сверкающего центра, в те районы, где город уже не старался казаться приличным. Здесь фасады домов были обшарпаны, фонари светили тускло, а тени в подворотнях казались гуще и опаснее. Наконец, машина остановилась у старого доходного дома, зажатого между такой же унылой застройкой и пустырем, заваленным строительным мусором. Лила быстро расплатилась и, не оглядываясь, скрылась в темном подъезде. Такси укатило.
Я припарковался чуть поодаль, заглушил мотор. Несколько минут спустя в одном из окон на третьем этаже зажегся неяркий свет. Шторы были плотно задернуты, но сам факт, что Лила Вэнс, звезда «Синего Гарлема», подруга всемогущего Маркуса Торна, приезжает в такую дыру, говорил о многом. Это явно не то место, где Торн устраивал бы ей любовное гнездышко. Это было что-то другое. Что-то ее, личное. И, возможно, тайное.
Я сидел в машине, наблюдая за этим одиноким светящимся окном. Дождь снова начал накрапывать, мелкий и настырный. Внутри этого дома, в одной из его комнат, находилась женщина, которая держала в своих руках если не все, то многие нити этого дела. И сейчас она была одна. Без Торна. Без охраны клуба. Возможно, без своей обычной маски неприступности.
Искушение было велико – подняться туда немедленно, застать ее врасплох, вытрясти из нее правду. Но что, если я ошибаюсь? Что, если она не одна? Или если мой внезапный визит лишь заставит ее окончательно замкнуться? Этот город научил меня одному: поспешность – лучший друг могильщика. Но и промедление могло стоить слишком дорого. Окно на третьем этаже горело ровным, спокойным светом, словно маяк в бушующем море моих сомнений.