Марк Тарловский приступил к переводу «Слова» в 1923 году, когда только что отпылала гражданская война. Ее романтика не могла не сказаться на работе молодого поэта. Вот как он начал свое переложение, в котором слышался и звон сабельного похода, и топот эскадронов Конармии:
Товарищи! Старую быль взворошить
Стоит ли нам для почина,
Чтоб Игорев конный марш изложить,
Рейд Святославова сына?
Мы слогом теперешним речь начнем,
На происшедшее глянув:
Певцу не к лицу изжитый прием,
Ветхий обычай Боянов.
Уж так он, Боян, в запевке мудрил:
Как векша, скакал чрез ветки,
Волком он серым в ловитве кружил,
Сизым орлом на разведке.
Поэт Николай Заболоцкий переводил древнерусский памятник в конце Великой Отечественной войны, под грохот победных салютов в честь освобождения городов и весей Русской земли. Он ежедневно слышал из репродуктора популярную тогда песню «Катюша», отчего ее мотив прозвучал и в плаче Ярославны:
Возлелей же князя, господине,
Сохрани на дальней стороне,
Чтобы слез не лила я отныне,
Чтобы жив вернулся он ко мне.
В переводе Николая Заболоцкого то и дело встречаются слова «враг», «вражеский», «вражий», каковых не было в подлиннике. Оно и понятно: поэт воспринимал половцев так же, как немецко-фашистских захватчиков.
Стихотворное переложение «Слова о полку Игореве», надо которым автор этих строк работал 15 лет, было впервые опубликовано в газете «Санкт-Петербургские ведомости» осенью 1992 года, а спустя два года издано отдельной книгой с предисловием академика Д. С. Лихачева. Это было смутное время после распада великой страны, когда на обломках советской империи всюду полыхали гражданские войны. В связи с этим переводчик посчитал необходимым ввести в текст своего перевода-интерпретации «Слово о погибели Русской земли», которое издавна считалось учеными С. М. Соловьевым, Б. А. Рыбаковым «утерянной страницей» из «Слова о полку». В таком варианте «Золотому слову Святослава», где великий князь киевский печалился о страшных междоусобицах на Руси, противопоставлялось «Слово о погибели», которое на самом деле воспевало небывалую мощь единой Русской земли.
Таким образом, прием ретеллинга позволил автору этих строк отыскать в «Слове» то, что звучит злободневно, найти ассоциации с современным смутным временем. В силу этого из многих толкований текста было выбрано только то, что работало на избранную концепцию. Изучая древнерусский текст «Слова», переводчик также обратил внимание, что его безымянный творец великолепно владеет поэтической аллитерацией, созвучной скальдическому стихосложению. Отсюда возникло стремление усилить поэтическую звукопись перевода, которая представлена начальной строфой как образец: