Хоть Мануэль и не был кровным сыном отца, характером пошел именно в него. Брат вел себя в семье, как курица в чужом загоне. Дед называл его либо renacuajo[29], либо borrego[30]. А Луис Игнасио младшего любил и всячески опекал.
Однажды в феврале, во время сильных заморозков, Мануэль отправился на прогулку верхом. Что конкретно произошло, никто не ведал. То ли голодные волки напугали лошадь, то ли сам брат пустил животное в галоп, но на замерзшей луже копыто коня поехало. Лошадь поскользнулась и упала. Вместе с ней упал и юный граф. Упал крайне неудачно, ударившись головой о стылую землю.
Когда Мануэля доставили в замок, он был без сознания, но всё еще жив. Однако через двое суток беспрерывной агонии молодой человек скончался. И это была первая смерть того черного года.
Летом, заразившись оспой, весьма скоротечно умерла жена Луиса Игнасио. Он, может быть, и стал бы оплакивать ее кончину, если перед смертью она не поступила бы сверхэгоистично. Пытаясь отомстить беспутному мужу, который никогда ее не любил, Анна Альварес заставила слуг привести четырехлетнюю дочь, в коей Луис Игнасио души не чаял. Предлогом для столь странного поступка смертельно больной женщины послужило якобы желание попрощаться с девочкой. Но Луис Игнасио знал: это была изощренная месть отчаявшейся жены. Умирая, она решила забрать с собой то, что было ему очень дорого.
Надо признать, у несчастной был повод мстить маркизу. Луис Игнасио не любил жену и даже не пытался скрывать это. Она отчаялась вести счет бесконечным любовницам мужчины, которого с детства привыкла считать своим. Жениться-то на ней маркиз женился, но полюбить жену-кузину так и не смог.
Столкновения характеров и мировоззрений становились чаще и острее. В пылу ссор между ними терялась всякая сдержанность. На поверхность выходило самое дрянное, что в обоих было.
Слова Анны Альварес, обращенные к мужу, делались всё более язвительными и ядовитыми. Ей хотелось побольнее ранить маркиза. Де Велада отвечал кузине новыми изменами. Он затыкал душевные дыры красивыми и не слишком женскими телами. Любовницы хотели от него проявления ответных чувств. Он же всего-навсего желал их тела, а в отношении жены не желал и его.
Семейная жизнь супругов Фернандес де Москосо и Арагон являлась красноречивым подтверждением общеизвестного: не прийти к согласию тем, кто истово презирает друг друга.