Нет, Фьямма не закомплексовала тогда. Она вообще не была склонна к комплексам и рефлексии. Просто вмиг повзрослела в те дни. Из избалованного, беззаботного, жизнерадостного и очень любимого ребенка превратилась в самостоятельную девушку, которая должна была отныне жить и поступать с оглядкой.
Фьямметта понимала: объяви она о себе на панихиде в церкви, и разразится грандиозный скандал, а скандал – это последнее, чего она в той ситуации хотела. К тому же семейный поверенный Арканджело Гуитто советовал дождаться оглашения отцовского завещания. По его словам, воля упокоившегося расставит всё по своим местам.
В общем-то, так оно и случилось. Оказалось, что старший брат любил и почитал отца. Его решение было воспринято им беспрекословно. Отцовским завещанием новый герцог Маддалони назначался опекуном Фьяммы до ее замужества или совершеннолетия. Ему поручалось представить младшую сестру высшему свету Неаполя и позаботиться о выборе подходящего жениха.
Последним вопросом Фьямметта никогда не отягощалась. Она была убеждена, что ее судьба непременно будет связана с Анджело Камилло. Искать иных претендентов на руку и сердце не было никакой надобности. К тому же с отцом они жили довольно замкнуто, ни с кем особо не общаясь. И хоть Фьямме было девятнадцать лет, в свете она представлена не была.
Именно поэтому первое, чем озаботился старший брат, когда сам отошел от шока, было представление юной маркизы Гверрацци столичному бомонду. Шаг в этом направлении был предпринят, когда он вместе с женой и новообретенной сестрой пришел в Театро-ди-Сан-Карло.
Фьямметту всегда интересовал механизм распространения слухов и сплетен. Ей было любопытно, каким образом новость, обрастая догадками и домыслами, перекочевывая от одного человека к другому, превращается порой по итогу в событие, прямо противоположное тому, что было изначально.
К примеру, стоило служанке прогуляться до сеновала с местным конюхом, как на следующий же день обитатели замка судачили, что мужчина чуть ли не насильно затащил девушку на конюшню, где самым непотребным образом овладел ею.
Как ветру, проходящему через устье разбитой амфоры, приятно превращаться в звук, так и слухам лестно перелетать от человека к человеку, обретая массу новых, по большей части пикантных и не существовавших в реальности подробностей.