Наши за железо.
Казначей визжит, как свинья.
А Снайдер, дроу. Тихий. Лук вскинул. Пиу-пиу-пиу! Быстро. Каждая стрела – в глаз.
Тварь взвыла. Бульк-бульк. Задергалась. Обмякла.
Мы и не успели ничего.
Снайдер лук опустил и молча ушел в конец отряда.
Олаф подошел.
Тварь ногой пнул. «Ну, – говорит. – Ужин. Брюква, сготовишь?»
Я на эту тушу. Глаза… большие. Пасть вся в слюнях.
Пожал плечами.
Хорошо.
Готовка
С тушей возиться не стал. Шкура толстая, мясо – как бревно.
А глаза… да. Продукт. Вырезал, аккуратно. Круглые. Упругие.
Внутри – желе какое-то. Оболочка – мясная.
Промыл. Долго думать не стал.
В обозе мед был, баронский. В бочонке. Хороший. Липовый.
Мы много чего утащили, пока он пьянствовал.
В котелок воды. Мед на огонь, растопил. Имбиря сухого щепотку. Корицы. Тоже баронские запасы.
Для запаха. И остроты. Соус – кисло-сладкий. Пряный.
Глаза эти. В муке обвалял. И мука баронская. Хорошая.
На сковородку. Жир раскалил. Обжарил быстро. Со всех сторон. Корочка золотая. Надулись чуть. Как шарики. Румяные.
Потом шарики – в соус медовый. Потушил минут пять. Пропитались. Глазурь.
Получилось… странно. Красота – страшная сила. Сильно страшная.
Шарики румяные. Блестят. Пахнут – мед, имбирь, жареное.
Разрезал. Желе внутри – плотное. Как мармелад. Оболочка – мягкая. Сочная. Тает.
Олаф первый. Пожевал.
«Хм. Сладко, – говорит. – На змеятину похоже. Но жрать можно».
Отряд – налетел.
Казначей – не стал. Позеленел.
Дурак. Нам больше.
Вкус… такой. Сладковатый. Деликатес.
Не на каждый день.
Блюдо дня: «Медовые Яблоки, Глазные», с имбирем и корицей.
Запись в сем дневнике от двадцать второго дня месяца, именуемого в простонародье Жарнем, года же от Изгнания Того-кого-не-называют-в-приличном-обществе Тысяча Сто Третьего.
Местоположение: Мерзкая дорога, ведущая от убогого замчишки барона Власа (да разразятся его погреба чумой винных мушек!) к предположительно менее убогому обиталищу герцога Флэша (о коем, впрочем, слухи ходят не менее обескураживающие).
Право слово, милостивые государи (хотя кто, кроме меня, прочтет сии строки, писанные наспех уворованной у нашего необтесанного кулинара тетради?), я счел своим долгом вмешаться. Ибо терпеть далее косноязычие, коим пестрят предыдущие страницы, выше моих эстетских сил!
Ну посудите сами, «Какая разница, все равно тащиться» или, о боги, «Морды – во! Довольные». Фи! Так изъясняются разве что портовые грузчики после третьей бутыли кислого пива, а не хроникер, пусть и самопровозглашенный! А перл о жабе-боге, что «радугой рыгает»? Мой желудок до сих пор исполняет пируэты от одного воспоминания! Варварство, чистейшее варварство!