Часа четыре, не меньше, ушло. Снял. Разрезал. Лозы эти держат форму. Внутри – начинка, пар идет. Картоха рядом в котле огромном, походном шкворчит, золотистая. Соус в котелке булькает, кисленький такой, ароматный.
Первым Олаф попробовал.
Отрезал кусок мяса. Полил соусом. Закусил картохой. Пожевал. Крякнул. «Жить будем». И мне кивнул. Это, считай, похвала. Остальные тоже накинулись. Жрать-то охота. Даже тот модник с рапирой ел. Картоху особенно нахваливал, зараза.
Завтра опять куда-то тащиться.
Лишь бы не пришлось опять трупы готовить. Хотя… какая разница. Мясо – оно и в аду мясо.
Блюдо дня: Некро-вепрь «Смерть Паразитам», фаршированный последней надеждой и дикими грызунами, под ягодным взваром, с печеной картохой.
Опять без числа. Лето, вроде, продолжается.
Трясина какая-то, вонючая.
По пути ко второму логову этих, бандитов.
Ноги вязнут. Вокруг туман, сырость. Комары жрут, сволочи.
И воняет болотом.
Отряд злой, молчаливый. После вчерашней жратвы хоть силы есть тащиться, но настроение – хуже некуда.
Одно радует – двуручник сегодня больше за спиной висел, чем в руках.
Дорога дрянь, но пока тихо.
Шли с самого утра. Тоскливо. Под ногами хлюпает.
Иногда кто-то провалится по колено в эту жижу, выругается.
Олаф только зыркнет – и дальше.
Этот, с рапирой, который вчера от мяса нос воротил, сегодня чуть не утоп в какой-то яме. Вытащили его, всего в тине. Он потом долго отплевывался и жаловался, что его куртка, он еще ее как-то умно пытался назвать, теперь пахнет, как… ну, не розами, в общем.
Есть охота.
Вчерашний вепрь, конечно, сытный был, но уже того. Кончился. Рыл в отряде больше трех десятков, сожрут лошадь и не заметят.
Я по сторонам глядел. Привычка такая.
Может, что съедобное попадется. Травы какие, коренья. И тут смотрю – на коряге старой, что из болота торчит, сидит оно. Здоровое, с кулак размером, склизкое, переливается всеми цветами радуги. И не одно. Целая колония. Слизни. Только огромные, жирные. И светятся слегка, как гнилушки в темноте.
Фу, думаю.
Гадость.
Тут этот гоблин, шаман ихний, Глаз, что ли, или Сглаз его кличут, не помню, рядом оказался. Тоже на слизней уставился.
«О-о-о, – говорит, – Духи Тины щедрый сегодня. Послать свои детей».
Я на него покосился.
«Жрать это что ли?» – спрашиваю.
Гоблин зубы свои кривые оскалил.