, человек – это б
ольшая часть, мир – это меньшая часть. И Бог так относится к человеку, как человек относится к миру» [18, 452].
Такое соотношение мыслит людей тварными надмирными ипостасями, одновременно не отождествляемыми ни с космическими стихиями, ни с «мировой душой», ни с несопоставимо превышающими тварь Божественной природой и Ипостасями Пресвятой Троицы. «Человек есть ипостась всего космоса, который причастен его природе» [9, 241, 288].
Мысль человечества тысячелетиями приближалась к Богу, но не могла дедуцировать учения о Пресвятой Троице. Оно – самооткровение Бога людям через Библию, раскрытое великими каппадокийцами4. Именно на основе догмата Церкви о Пресвятой Троице как Ипостасном Триединстве и откровения Книги Бытия о создании человека по образу Творца Владимир Лосский и развивает учение об ипостаси человека. Таким образом, мы можем определить его как дальнейшее раскрытие Божьего откровения в богословской мысли – откровения о человеке.
Раннее святоотеческое определение ипостаси как «существования самого по себе» (св. Иоанн Дамаскин) [цит. по: 15, 49] еще не давало богословского аргумента в защиту человека на стадии от зачатия до рождения. Но учение об ипостаси Владимира Лосского, выросшее на почве всего предшествующего академического и «внеакадемического» богословия XIX-го – начала XX веков, как это хорошо показал И.И. Улитчев [16, 21-35], содержит мощный потенциал в защиту человеческой жизни внутри материнской утробы.
Из принципа различия живых и / или неживых объектов только по категории единичного существования понятие ипостаси развилось в принцип отличия человека от своей собственной духовно-душевно-телесной природы, от мира, от каждого другого человека, от общества, от ангелов и от Бога. Учение В.Н. Лосского, с одной стороны, не противоречит Священному Писанию, с другой – содержит зерно для раскрытия духовного щита жизней пренатальных детей.
Учение об ипостаси человека чрезвычайно трудно для усвоения, потому что содержит в себе апофатическую неопределимость. Поскольку человек есть живой образ Живого Бога, то познавая Бога, познаем и человека, а познавая в человеке образ Божий – познаем его Создателя. Благодаря этой обоюдной теологически-антропологической связи, богословская мысль движется в двух встречных направлениях, скрещивающихся в тайне Богочеловечества Христа.