Не уверен, один ли я.
Чувствую… чужое присутствие.
Стараюсь не паниковать.
Может, отравление. Галлюцинации.
Но кровь настоящая.
Морская радиостанция не работает.
Придётся ждать рассвета.
Если доживу».
Я читаю написанное – и не узнаю свой почерк.
Рука дрожит. Внутри всё оборвано.
За дверью – шорох. Кто-то или что-то проходит мимо.
Я вжимаюсь в стену, зажимаю рот рукой. Свет моргает.
Потом тишина. Только сердце стучит – громче, чем двигатель, которого больше не слышно.
На следующий день я снова иду на поиски.
Спускаюсь в машинное отделение – там пахнет мазутом и гнилью.
Открываю отсек – и отхожу назад.
В темноте, под трубами – тело. Женька. Сломанная шея. Руки вывернуты. Глаза – открыты, смотрят в пустоту.
На стене, рядом с ним, жирной чёрной краской выведено слово:
"Я ИДУ ЗА ТОБОЙ".
Кто «идет»?
Я не понимаю. Но теперь знаю точно: что бы здесь ни происходило – это только начало.
Я сижу в рубке, рядом – включённый, но мёртвый радар, в руке – кружка с холодным кофе. Глаза жжёт. Я не спал больше суток.
Судно словно застывает в воде. Ни шторма, ни ветра, ни даже чаек.
Пространство вокруг глохнет, будто море решило замереть, затаив дыхание, чтобы не мешать происходящему на борту.
Я записал уже трижды одно и то же:
«Миша мёртв. Женя мёртв. Остальные – исчезли.
Кто идет за мной? Почему я остался один?»
Перечитываю – и не верю. Кажется, это не я писал. Слова чужие. Как будто кто-то другой взял мою руку и водил ею по бумаге.
Ночью – снова шаги. Я лежу под одеялом, с ножом в руке, и слышу, как кто-то бродит по палубе. Не бегает, нет. Именно бродит – медленно, размеренно, словно зная, что торопиться некуда.
Иногда скрипит дверь, где-то хлопает люк. Один раз – смех. Очень тихий. Но злорадный. Я выбегаю – никого.
Утром нахожу в каюте повара его фартук. На нём – кровь. Много.
Самого Старика нет. Вся комната забрызгана кровью, словно кого-то взорвало изнутри.
Я хватаюсь за стену, чтобы не упасть. Дыхание сбивается. Становится жарко, будто воздух раскалился.
Я запираюсь в машинном отсеке. Подпираю двери.
Достаю личный дневник. Пишу:
«Если ты это читаешь – знай. Что-то пробралось на борт. Оно притворяется людьми. Оно смотрит. Оно ждёт.Я не сошёл с ума. Или – если сошёл, то только потому, что реальность сошла с ума первой».
Почерк неровный. Почти неразборчивый. Я записываю даты, описываю тела, пытаюсь восстановить порядок происходящих событий. Но всё расплывается.