Преступление в Блэк-Дадли - страница 66

Мегги прижалась к его плечу.

– А я очень рада быть здесь, – сказала она. – И если нас ждут испытания, пройдем их вместе. Мы, кстати, беседуем уже несколько часов – за окном светает. Сегодня что-то может измениться. Неужели хозяева особняка не пользуются услугами почтальона, или молочника, или телеграфиста, или кого-то еще?

– Я думал об этом, – кивнул Эббершоу, – но мне кажется, что их всех не пускали дальше холла, и вообще сегодня воскресенье. Конечно же, – весело добавил он, – через пару дней некоторых из нас начнут искать, но меня беспокоит, что́ фон Фабер успеет натворить к тому времени.

Мегги вздохнула:

– Я не хочу думать. Ох, Джордж, – жалобно добавила она, – я страшно устала.

Ее голова вдруг опустилась ему на грудь, и Эббершоу вдруг осознал, что Мегги настолько юна, что способна заснуть, несмотря на весь ужас ситуации. Он сидел, прислонившись спиной к стене и обнимая Мегги, а его глаза, неподвижные, полные опасений, наблюдали, как комнатка быстро наполняется рассветным сиянием.

Постепенно становилось все светлее и светлее, и вот уже лучи солнца, сначала бледного, а потом яркого, лились сквозь высокое окно с теплой безмятежностью воскресного утра. Эббершоу услышал вдалеке мычание скота и оживленную перебранку птиц.

Должно быть, он немного задремал, несмотря на тревожные мысли, потому что вдруг вздрогнул и сел, напряженно прислушиваясь, навострив слух, с выражением крайнего недоумения на лице.

Откуда-то поблизости, по-видимому из комнаты с запертой дверью, доносились причудливые звуки. Не просто звуки – гимн, исполненный злобно и пылко, – Эббершоу не слышал подобного ни разу в жизни. Голос был женский – высокий, пронзительный; в нем слышалась мстительная ярость. Джорджу удалось разобрать слова, произносимые с каким-то свирепым ликованием, свойственным религиозному рвению:

И затем с еще большим акцентом:

Дрожащее крещендо достигло апогея, того просветленного удовлетворения, которого не знают более великодушные сердца:

Последняя нота растворилась в утренней тишине, за ней последовало протяжное:

А потом повисла тишина.