– Но… должен же быть другой путь… – прошептала она с дрожью в голосе, словно пытаясь убедить саму себя.
Лев покачал головой.
– Доброта не спасет тебя от ее чар, – сказал он спокойно.
Она тяжело вздохнула и посмотрела на Черепаху. Та остановилась, будто почувствовала, что за ней наблюдают. Ее древняя голова медленно повернулась, и их взгляды встретились. В глазах Черепахи не было ни злобы, ни сожаления – только неизбежная усталость существа, древнего, как само мироздание.
– Решай быстрее, – рявкнул Лев. – Здесь нет никакого другого пути.
Горячие слезы подступили к глазам, но Девушка сжала кулаки и отвела взгляд от воды.
– Убей… – еле слышно произнесла она, ее голос дрожал от боли.
В тот же миг тело Льва напряглось, словно пружина, и он молниеносно сорвался с места. Его рык разорвал тишину, и земля задрожала под лапами.
Черепаха застыла. Ее ноги замерли всего в двух шагах от воды. А взгляд – глубокий и древний – поведал больше, чем могли бы сказать слова.
Клыки Льва сомкнулись на ее шее с глухим хрустом. На миг мир застыл.
Воды пруда замерли, окрасившись в темно-красный цвет. Лепестки лилий осыпались на его поверхность и закружились, словно в прощальном танце.
Лев двинулся к Девушке, осторожно ступая по влажной траве. Его золотые глаза потускнели, а дыхание стало ровным и глубоким. Он замер всего в шаге и приоткрыл пасть.
Тяжелый черный камень выскользнул и с глухим стуком упал к ее ногам.
Она опустила взгляд. Камень был гладким, как стекло, и блестел холодным, мрачным светом, будто внутри него притаился чей-то застывший вздох. Он походил на один из тех обсидианов, которыми сверкали глаза Черепахи, – но теперь был неподвижным и безжизненным.
Девушка медленно наклонилась и осторожно подняла его. Камень оказался неожиданно теплым, словно все еще хранил последние капли угасшей жизни. В центре черной поверхности мерцала едва заметная трещина – тонкая, как луч света, пробивающийся сквозь тьму.
Муравей дернул усиками и тихо прошептал:
– Глаз Черепахи…
Девушка смотрела на камень, чувствуя, как легкое, пульсирующее тепло перекатывается под пальцами.
– Это… ключ? – тихо произнесла она, не отрывая взгляда от мерцающей трещины.
Лев кивнул и сдержанно, но твердо ответил:
– Да. Но открывает он не двери… а время.
Камень дрогнул в ее ладонях и стал нагреваться, будто пробуждаясь.