Лев повернулся к Девушке, его дыхание было тяжелым. Он медленно подошел и выплюнул к ее ногам павлинье перо. Оно переливалось мягким золотым светом – второй ключ.
Оставшаяся публика замерла, будто время остановилось. Затем люди начали медленно таять, их силуэты растворялись и превращались в тени. Вскоре весь зал опустел, словно ничего и не было.
Черная Лебедь пошевелилась и поднялась на ноги. С ее плеч осыпалась пыль, а платье засияло глубоким темным блеском, будто ткань была соткана из ночного неба.
– Спасибо… – ее голос прозвучал мягко, но в нем слышалась сила. Она взглянула на Девушку и тепло улыбнулась. – Теперь я свободна. И я могу помочь вам в битве против Дракона.
Позади раздался скрип и грохот: дверь окончательно сорвалась с петель и с громким ударом рухнула на землю.
– Пора идти, – тихо сказал Лев.
Девушка подняла павлинье перо, ее взгляд был твердым и ясным. Она направилась к выходу, Муравей взобрался на ее плечо. Черная Лебедь догнала их, нежно взяла спутницу за руку и снова улыбнулась.
Лев ступал рядом, его золотая грива слегка развевалась, словно отражая свет грядущего пути.
Мерзкий звук будильника. Не просто будильника – долбаной умной колонки, которая решила, что блюз в семь тридцать утра – это «спасение».
– Пошла на х*р… – рычит Клементина и резко дергает рукой.
Колонка летит на пол и с глухим стуком выключается, отправив трек в небытие.
Голова тяжелая, волосы липнут ко лбу. Клементина медленно садится на край кровати и глядит вниз, словно пытаясь решить, стоит ли вообще совершать дальнейшие действия.
Она поднимается. Ноги касаются холодного паркета – липкого, будто кто-то пролил пивную жижу и не потрудился вытереть. Рядом валяется полупустая бутылка «Буллета».
Летний рассвет пробивается сквозь щели и давит своим белым светом, но она все же тащит себя к окну и хватается за проклятые шторы.
– Чертова рухлядь…
Клементина дергает их так, будто хочет оторвать к чертям вместе с карнизом. Шторы наконец поддаются. Свет заливает комнату.
Постель хаотически перевернута.
Одежда валяется на полу – ее платье, трусы… и не только ее.
Взгляд падает на кровать.
Половина занята. Мужик сопит, пускает слюни. Волосы торчат в разные стороны, как трава на свалке. Лицо утонуло в подушке, спина мерно приподнимается на вдохах.
Клементина медленно проводит рукой по лицу, словно пытается стереть остатки ночи. Глаза жутко чешутся. Да какое там чешутся – в них будто втерли добрую порцию песка.