Мотор рыкнул, и пикап медленно тронулся, оставив их снова в одиночестве на пустой дороге.
Несколько секунд они молча смотрели, как красные габаритные огни исчезают вдали. Вокруг вновь воцарилась тишина.
– Поехали? – наконец спросил Томас, открывая дверцу машины.
Клементина кивнула. Ее взгляд на миг задержался на дороге, где только что лежал олень. Затем она устроилась поудобнее, достала с задних сидений плед и накинула его на колени.
Колеса тихо зашуршали по асфальту. Ночь снова сомкнулась вокруг. Луна поднималась выше, разливаясь тонким, спокойным светом.
* * *
Через пару миль, свернув с основной трассы, Томас слегка притормозил, выбирая место для парковки. Перед ним открылась просторная площадка, аккуратно выложенная галькой, от которой начиналась дорожка, ведущая к крыльцу.
Силуэт дома постепенно выступал из темноты. В лунном свете казалось, что дом, озеро и лес слились воедино. Легкий ветер шевелил еловые ветви, и их тени медленно скользили по каменным стенам и крыше с острыми скатами.
Небольшие аккуратные окна смотрели темными проемами, словно безмолвные глаза, а массивная деревянная дверь с витражной вставкой вспыхнула неярким светом, когда фары на миг озарили крыльцо.
Томас заглушил мотор. Часы на панели показывали 1:29. Несколько секунд он сидел, слушая, как двигатель стихает, растворяясь в ночной тишине. Затем вышел, открыл багажник и начал разгружать вещи.
Клементина вышла следом и медленно направилась к входу. На изогнутой стойке возле двери стоял старый кованый фонарь. Она достала зажигалку, приоткрыла стеклянную панель, повернула регулятор газа и зажгла огонь. Двор наполнился мягким светом, будто вырванным из далекого сна.
– Ничего не изменилось… Все ровно так же, как мы оставили год назад, – сказал Томас не оборачиваясь, перетаскивая чемоданы на крыльцо.
Клементина молчала. Она стояла у входа, всматриваясь в силуэт дома, будто просила прощения за то, что так редко здесь бывала. Ее взгляд был полон воспоминаний.
На мгновение ей показалось, что дверь вот-вот распахнется – на пороге появится мужчина в широких рыбацких штанах и сапогах, а за ним, смеясь, выскочит девочка лет десяти.
– Больше… – наконец тихо сказала она, не отрывая взгляда от двери. – Больше, чем год.
Томас остановился и посмотрел на нее, но ничего не сказал.